Я сжала кулаки, ногти вонзились в кожу приятной болью. Однако сейчас это мне совсем не помогало. Мне так хотелось что-нибудь сломать.
– Ай! – раздался голос кого-то из класса.
– Что такое?! – кто-то закричал.
– Боже, я сейчас разобью свою голову о стену! – застонал третий.
Крики и стоны продолжались, затем прозвучала сигнализация. Боли головы не было только у меня из присутствующих. И по всем законам природы, это может означать только одну из двух вещей: либо у меня антидот, либо я… источник этой боли?
5
«Этого нельзя больше допустить», – Адам Ланский.
Я помню удивление и ужас Адама, когда он услышал эти слова: «Кажется, она умеет читать мысли». А получилось все так.
После первого дня в Школе в течение месяца нас всех проверяют и изучают, берут тысячи разных анализов, заставляют пройти кучу тестов. Кто-то определяется с силой быстрее, кто-то дольше, но так или иначе у всех есть не больше месяца для этого.
Меня клали на операционный стол кучу раз, потом я даже перестала кричать, но все не говорили о моем возможном будущем. Машка, как удачно, что нас поселили вместе, знала, что через три или четыре дня ей проведут операцию, и она сможет видеть сквозь стены. Точнее, она будет больше ориентироваться на тепло предметов, но так или иначе «силу можно развивать». Боб, так звали того африканца, уже пил какие-то добавки, чтобы уменьшить сложность операции по увеличению силы. А Аарону подключали какие-то провода во время занятий по бегу.
Все дети были распределены на группы по силам, и таких групп было очень много: сила, скорость, прыжки, гибкость, способность к изобретению… и так далее. А меня в эти группы не относили.
Прошло уже три недели, а меня все изучают и изучают, но у меня все складывалось ощущение, что у них проблемы не со мной, хотя это может оказаться странным. В конце концов, меня повели в операционную, чтобы провести эксперимент.
Я лежала на столе в сознании, и это было странно, ведь я помню, Машка говорила, ей вкололи что-то усыпляющее. Мне сделали порезы на руках и ногах, вставили туда трубки. Они точно не были тяжелыми, но из-за них я не могла шевелить своими конечностями. Крутить головой было страшно. Я прикусила губу.
Сложно описать, что было потом, потому что я ничего не поняла. Я помню только жгучую боль по всему телу, кровь. Я помню, как разрезали мой череп, а потом заживляли его обратно, я помню меня заставляли пить какую-то зеленую жидкость, ужасную на вкус. Затем меня резко подняли на ноги и заставляли говорить то, что у них в голове, а я почему-то всегда знала ответ.