Освальд, после прочтения пройдя уже не одну сотню метров, развернулся назад и посмотрел, будто искал Зага. Маньяк – это угроза для всего города, но стоит ли она больше внимания, чем красная угроза?
Уже прошло 6 кварталов с той самой газеты, но Освальд никак не мог одуматься, и ему будто казался этот потрошитель перед глазами, как он убивает Зага…
Но тут перед его взором показались гранитные ступени здания сената. Сделав шаг наверх, Освальд услышал приветствие с южным немецким акцентом:
– Герр Освальд, доброе утро! У меня назначено на 9:00, есть к Вам пару дел.
Освальд увидел перед собой старого еврея Эдмона де Ротшильда, французского филантропа и внука родоначальника династии Майера Амшеля Ротшильда. Именно в Ганновере он когда-то начинал: сначала лавка со старыми монетами, потом спустя годы это переросло в банк. Тогда у евреев в Германии совсем не было прав, они не могли покидать Гетто и выезжать за черту города, не могли посещать базар и касаться овощей на прилавках, даже не могли ходить больше чем по 2 человека в ряд. Так вот Майер дал большую сумму тогдашнему сенату, чтобы увеличить права евреев, и пусть антисимитизм еще силен, но евреем быть в Ганновере стало легче.
– Доброе утро, Эдмон, да конечно, пройдемте в мой кабинет.
Освальд и Ротшильд проследовали на 5 этаж в сенаторский кабинет. Моника еще не успела подготовить отчет дел на день и испуганным взглядом прошлась по паре мужчин в черных одеяниях.
– Доброе утро, фройляйн, – сказал Ротшильд и закрыл за собой тяжелые двери кабинета.
Освальд присел за сенаторский стол из дуба и стал перебирать папки с делами и законопроектами, будто что-то ища. Ротшильд тихо, но вызывающе устроился на гостевом диване в другом конце кабинета. Еврей разложил руки на спинку кожаного дивана, будто в его небольшой, но крайне умной еврейской голове промелькнуло что-то очень невероятно прибыльное, как это обычно бывает у евреев.
– Герр Освальд, – начал Ротшильд, – я не просто так покинул солнечный юг Франции, чтобы приехать в еврейское гетто на окраине серого немецкого Ганновера. Давайте сразу ближе к делу, чтобы не мусолить ни мне, ни Вам мозги, оно же Вам не надо, Герр Освальд?
– В доках Яммера есть очень интересные станки, которые пришли сюда напрямик из такого же дождливого Ливерпуля, – продолжил он. – И я знаю, что помещение бывшего сахарного завода совсем пустует. Улавливаете мою мысль, Герр Освальд?