– Они не могут меня видеть. Они давно умерли.
– О, соболезную! Но они оставили вам наследство.
– Не мне. Сестре. Она тоже умерла.
Рэнни сидел, склонив голову; в этом ракурсе его лицо просилось на икону, даром что было обращено к тарелке. Владелец поселковых угодий явился на обед в своём обычном рубище: серых джинсах, сквозь прорези которых виднелись его острые колени, футболке персикового цвета с насквозь вытертым воротником и пиджаке из мягких зеленоватых лоскутов. Правая рука владельца – тонкая, длиннопалая, с вилкой – нелепо зависла над блюдом, а левая, украшенная темно-золотым перстнем, поглаживала стакан мутного компота, на поверхности которого томилась одинокая сморщенная слива.
Разговор, по мнению Ани, зашёл не туда. Обычно в ответ на ее подколы парни начинали нервничать, лихорадочно оправдываться или вспоминать свои жизненные достижения, справедливо подозревая, что их хотят унизить; Аню всегда забавлял мужицкий гонор.
Рэнни был либо этого гонора лишён, либо хорошо притворялся.
– Значит, у вас теперь нет близких родственников? – ужаснулась Аня. – Сочувствую.
Рэнни кивнул, потом испытующе глянул через стол и заявил:
– Зато у меня есть… довольно близкие друзья.
– При ваших капиталах друзья обычно ненастоящие, – не удержалась Аня.
– А вы хорошо осведомлены обо всех тонкостях жизни, – уважительно заметил Рэнни. Аня не поняла, комплимент это или ирония.
– Вовсе нет, – призналась она, отламывая вилкой очередной кусок под соусом. – Я три года работала с человеком, который мне нравился. А сама так и не поняла, как он ко мне относится.
Рэнни снова посмотрел на нее. Взгляд его был «закрытым» – отстранённым и ничего о его настроении не говорящим. Вежливое любопытство – вот и все, что смогла прочитать Аня.
– А мне было восемнадцать, – поведал он вдруг, нехотя откусив от наколотого на вилку пельменя, – когда я впервые влюбился. Это была студентка юридического института. Она подрабатывала горничной в нашем доме. До этого я был занят только музыкой и литературой, хотел поступать в… ладно, неважно. Там своя среда, люди, интриги. Я вникал. И вдруг появляется она. Из другого мира, где все иначе. Полгода я ходил, как в тумане. Мы стали встречаться, и это выглядело, как путь в светлое будущее.
Рэнни разрезал вилкой последний оставшийся в тарелке кусочек сначала напополам, потом каждую часть ещё на две.