– Это внешность, – догадалась я.
– Точно, – кивнул Хелл.– Ты видела Монтэю. Гены ее матери победили то, что в нее вложил Бииблэк. Потому что он прост, как пробка от вина. В нем нет ничего примечательного.
– А как же…
– Он чувствует магию Динео и Королевскую только потому, что Силенс очень часто общается с ним посредством своих возможностей. Королю уже привычнее проникнуть в сознание капитана и отдать ему приказ, чем открывать рот, даже если Бииблэк стоит в той же комнате, в которой работает Силенс. Твой муж обращается к Королевской магии каждодневно, едва ли не каждое мгновение своей жизни. Даже когда находится наедине с тобой, он способен в это время отдавать приказы нужным людям.
– Как это, вероятно, мучительно, – задумалась я.
– Дело привычки, – просто сказал Хелл, для него не существовало ничего сверхъестественного.– И опыта.
– Ты так говоришь…
– Как знаю, Эв, – продолжал гнуть свою линию бастард, не смущаясь того, что приводит меня в замешательство. – Силенс отличный король, и Энтраст знал, что он таковым будет.
– Энтраст любил только Ялдона, – поморщилась я.
– Отнюдь, – сказал Хелл.– Просто Энтраст показывал только то, что любит Ялдона.
– Отчего же?
– Кто теперь узнает, – удивился мужчина, устремляя светлый взор в небо, которое медленно начинало озаряться солнечными лучами. Они медово разливались по черноте, превращая ее в тонкую и нежную голубизну, приправленную розоватыми оттенками.– Отец потерял себя после смерти Ялдона, он не мог этого ожидать, и это же его и убило. Давно убило.
– Ты не тоскуешь по нему?
– Время скоротечно, смерть неизбежна, – философски заметил он.– Если произошло то, что должно, так пусть оно так и будет.
– А как же теория Изменчивости?
– Я же сказал тебе, я не сторонник этой теории, – разозлился Хелл, приподнимаясь.– Хотя и поддерживаю ту мысль, что ты меняешь в нашем мире многое. Не знаю как, и почему именно ты, – задумчиво произнес бастард, его взгляд неотрывно скользил по моему лицу, он пытался отыскать в нем такое, что было бы понятно только Хеллу Беллсу. Он умел смотреть так, словно проникал глубоко под сердце, в дерби души, в самые сокровенные и темные уголки. Не знаю как, но бастард мастерски смотрел внутрь, хотя самого его окружала ледяная корка отчужденности. Такое странное противоречие лишало сил. Я тяжело вздохнула.