– Немалый интерес вызвало откровение самих операторов виртуального мира. – «В самом начале опыта создавалось впечатление и для нас – наблюдателей о том, что виртуальный мир действительно существует, создается реальная картина того, что он и есть наш реальный мир. Не обладая уверенностью мы вначале также, как и «аватар» не могли с уверенностью утверждать, что знаем и воспринимаем такое. Что же получается? Получается, есть вероятность того, что мир может оказаться не таким, каким мы его представляем?
– Конечно же мне в такое обстоятельство верилось с трудом, как, впрочем, абсолютному большинству участников Конгресса. Однако, все мы признали, что все же есть проблема теоретического порядка: во сне мы действительно не можем определить, спим или бодрствуем. – Даже декартовская фраза: «Мыслью, следовательно, существую» не вселяет большой уверенности, что мы живем в реальном мире, – думалось мне.
– От таких парадоксальных мыслей мне все чаще становилось не по себе. Шло заключительное заседание, я, почувствовав загрудинные боли, привычно брызнув спазмолитическим спреем под язык, недослушав разразившейся дискуссию ученых, вышел из зала и почувствовав острые боли в области сердца попросил персонал конгресс-холла вызвать врачей. Вскоре экстренная служба 911 увозила меня в кардиологическую клинику. При госпитализации чувствовал себе довольно паршиво – сердце колотилось, временами замирало, и в эти минуты начинала кружится голова, во рту пересыхало, дыхание учащалось и по всему телу наваливалась тяжесть.
– Ночь прошла беспокойно, я практически не сомкнул глаз, утром разболелась голова, сердце нещадно дергалось как птица, попавшая в силки. И это все, несмотря на интенсивное лечение. Утром палатный врач, осмотрев меня, вызвал реаниматологов. Тем временем дышать мне становилось все тяжелее, я уже не ориентировался, все, что происходило вокруг меня теперь уже было как в тумане. В какой-то момент мне послышались крики, беготня, что происходило далее помню сумбурно.
– В плену помутненного сознания понимал, что меня перевели в реанимационный зал. – «Значит, плохи мои дела», – подумалось мне. – Неужели умираю? При такой догадке, слабость и темнота окутали меня, и вдруг, словно что-то взорвалось в мозгу, и мне показалось, будто мозг раскалывается на части. На ум уже ничего не приходило. Белоснежные стены, много света на стенах, потолке. Я не помнил когда и как все это в какой-то момент внезапно угасло, наступила абсолютная тишина и мрак.