– Эй! – не выдержала тишины амазонка. – Кто здесь? Есть кто-нибудь живой?
Мельница промолчала. Один раз только раздался омерзительный скрип. Словно крышку гроба отдирали, а ржавые гвозди не хотели вылезать. Хотя, это только из-за нашего настроения он казался мерзким, а на самом деле скрип, как скрип. Ветер доску расшатал или даже целое бревно с места сдвинулось.
Вблизи здание оказались разрушенным еще больше, чем выглядело издалека. Венцы сруба прогнили настолько, что непонятно каким чудом вообще держались вместе, а не разъехались до сих пор. Или не раздавили трухлявые нижние бревна общим весом.
– Фу… – поморщила носик девушка. – Воняет, как из склепа.
– Тлен, запустение, как олицетворяющие смерть – и не должны нравится живым. Поэтому и пахнут соответственно.
– Ты еще и философ? – съехидничала блондинка. – Не слишком ли много достоинств для такого красавчика?
Хотел ответить, что много не мало, и напомнить о проигранном споре, когда тишину нарушил стон, раздавшийся внутри мельницы. На этот раз со словами. Они доносились отрывками, не слишком четкими, но достаточно, чтобы понять:
– Я зде… В подва… упа… Помо…
– Держись, сестра! Я иду! – Леонидия отложила лук и метнулась внутрь. Быстрее чем я успел остановить. И спросить: почему она говорит о сестре, если на помощь зовет мужчина?
Предчувствие не обмануло. Едва амазонка исчезла за перекошенной дверью, держащейся на одной, чудом уцелевшей, ременной петле, как в мельнице тут же раздался треск и грохот. Сопровождаемый звуком падения и болезненным вскриком.
– Говорил же!
Не самое мудрое и своевременное изречение, но трудно удержаться.
Быстро взбежал наверх по лестнице, оторвал к чертям собачьим створку, чтобы стало светлее, и только потом сунул в проем голову.
Полумрак, усиленный поднявшейся пылью. Странно… Откуда она здесь, если сырость внутри такая, что влага на бревнах проступает крупными каплями? Там, где дерево свободно от мха и лишайника. Дверь и та измазала руки, словно не за доски хватался, а комья грязи разминал. Но, тем ни менее, из-за этой пыли дальше носа ничего не видно. Кроме, более темного, чем все остальное, пролома в полу.
– Леонидия! Ты цела? Ау?
Тишина.
– Вот блин! Не было печали… И что дальше?
Вопрос, конечно, риторический. Коню понятно, что я не брошу девушку в беде. Тем более теперь, когда она мне уже должна, как минимум, одно желание. Вот только лезть «в воду, не зная броду» глупо.