– Там, в Шпандау, умирая долгие два года, я сошла с ума и хохотала. Представляла, как он стонет ежедневно от безутешной ломки, от желаний его плоти, жаждущей меня. Тебе ведь должно быть ведомо, какие картины в сознании своём рисовал тот похотливый извращенец?
Анна встала, возбуждённо заходила по комнате. Сцепила пальцы, сжав их добела:
– Лекари Георга предписали мне «милую» диету, даря тем самым анорексию! Смерть меня любя брала в свои объятия. Она была ленива и нежна. Два года, целых два, с ней соседствовала я, вела беседы, пока не иссохла до костей. Затем она ушла, оставив высохшее тело и смотрящую на это душу! А душа куда-то делась…
– Мерзкое создание! Не душа, а лишь твоё сознание! И оно не покинуло мумию твою! А вот соседствуя со смертью, ты смогла её разжалобить! В результате, она не прикончила тебя, оставив призрак! В ту ночь, став приведением, ты завертела всем двором, доводя придворных до безумия. Вспомни вояжи в их спальни! До сих пор ты ничего так и не поняла.
– Предъяви ещё вчерашнее! Они сами бросились из башни на камни мостовой! Эти две бесполые, отпетые. Под видео, для пополнения кошелька, решившие заснять обряд совращения призрака. Да вся новая Европа – Садом! Гоморра! Не велика потеря в этих странных людях, здесь извращенцы через одного! А вот их падение с башни? Просмотр – двадцать три миллиона! Каков у них посмертный рейтинг! Как я его им подняла! Прости же, Боже, двух покойниц.
– Мерзкая убийца себе подобных. Пройдёшь чрез ад, но на Земле. Контракт уже в твоём сознании.
– Ну, нет. Всё же проясни, кто ты? В контракте – Инанна! Это что?
– Не что, а кто? И это я. Без вопросов подпиши контракт! – бросила богиня.
– Нет, торг так не пойдёт, отправь обратно! – надменно ответила Анна.
Инанна со вздохом развернулась и подошла к открытому окну. Опёршись руками на подоконник, стала рассматривать веселящихся, нарядных прохожих. Зло усмехнулась. Затем посмотрела в небо и с усмешкой проговорила:
– Как надоело мне с ней возиться.
– Что? – не расслышав, переспросила Анна.
Инанна развернулась. Равнодушно бросила:
– Что? Характер скверный у меня. Вот что. И торг не выношу. И что ещё? Ненавижу чьих-то оправданий. Ведь они, по сути, те же обвинения, но уже в мой адрес. Мол, не ты, а я не знаю что-то, иль не учла, иль не так сужу, как надо бы. И перечить мне? Кто может сметь? Разве, только сам Господь!