А лежащим в болезненной дреме псом овладели воспоминания. В его несчастном положении утешение приносили лишь отблески ушедших времен. Тех времен, когда он жил в усадьбе как неразлучный друг всем и каждому. Когда разлеживал на коврах, любимый и балуемый всеми домашними. По приказу хозяина он и родного брата, такого же пса, мог убить, а мог и человека задрать. Он на волка ходил в одиночку. Один мог погнать кабанов на болотах. От его громового голоса все дрожало на дворе, в парке и на полях. Даже быки удирали, опасаясь его клыков. И как это случилось? Как случилось, что он стал бесхозным и нищим? И живет в презрении, нужде, всеми покинутый, вынужденный воровать жалкие объедки? Он не мог этого понять. Обида будто железными когтями терзала его внутренности, так что он неожиданно поднялся, весь сжался и отчаянно завыл. Он был огромным, палевым, похожим на льва и, несмотря на впавшие бока и раны на спине, все еще грозным и могучим. Пес повел налитыми кровью глазами, оскалился и, не обращая внимания на боль, смело двинулся к усадьбе, под высокую колоннаду, готовый к любой схватке, лишь бы продраться к хозяину и пожаловаться ему. Но здесь было пусто, и двери в сени были настежь открыты. Он смело вошел внутрь дома, на минуту заколебался, потянул носом и пошел через анфиладу комнат. Он проходил их одну за другой, в каждой останавливался и принюхивался, осматривался по сторонам. Рекс плелся все медленнее, будто под тяжестью воспоминаний. Тысячи витающих здесь запахов воскрешали в нем память давно ушедших дней. Какие-то затихающие звуки, какие-то мертвеющие дуновения, какие-то призрачные людские отражения бродили по огромным мрачным комнатам. Каждая вещь рассказывала ему свою длинную историю, он вновь чувствовал и знал, что здесь происходило. В одной из комнат засверкало развешанное по стенам оружие. Пес подобрался к нему и тут, среди затхлого пороха и доспехов, почуял запах своего хозяина. Память выбрасывала из темных нор образы, которые становились все живее. Рекс растянулся перед остывшим камином на пушистой белой медвежьей шкуре. Он почувствовал тепло огня и ласкающую руку хозяина на спине, завыл от удовольствия и причмокнул языком, чтобы лизнуть ее, – вокруг никого не было; за окном чирикали птицы, играло солнце и шумели деревья. Пес побежал в соседнюю залу, мрачную и пустую, где за прикрытыми ставнями жужжали мухи. Огромные зеркала здесь были затянуты крепом. Воздух был пропитан затхлостью и чем-то таким, что напоминало ему запахи, доносящиеся по праздникам из распахнутых церковных дверей. Пес обследовал центр залы и тревожно сжался: повеяло каким-то трупным духом. Он не мог ничего понять. Рекс задрожал и с беспокойством начал водить взглядом по стенам, с которых неподвижными глазами на него смотрели какие-то крупные фигуры. Пес прижался к полу: их взгляды показались ему настолько суровыми, что его объял страх. Он начал выбираться боком, вдоль стены, когда вдруг увидел своего хозяина – тот сидел между окон с большой собачьей мордой на коленях. Пес ревниво заворчал, но, подползя поближе, принялся тихо скулить и бить хвостом. Хозяин не шелохнулся, не позвал его.