Она сурово молчит.
Она сурово встает.
Она сурово идет к уборной.
Я догадываюсь зачем. Нет, только не это! Но я молчу, иду за ней и хнычу. Хотя знаю, что не поможет.
Бабушка заходит не в уборную, а за нее. Там выгребная яма. Она откидывает крышку ящика над ямой… Ни за что! Я хочу вырвать у нее гранату, но бабушка держит крепко, и я выдергиваю какое-то кольцо. Я смотрю на это кольцо, а бабушка на зажатую в руке гранату.
И мы слышим:
– Петровна, не разжимай руку! Руку не разжимай!
Я никогда не слышал, чтобы Иван Ильич так кричал. Я даже не сразу узнал его голос.
– Чего это?.. – начинает бабушка.
Но Иван Ильич уже здесь.
– Тихо, Петровна, тихо…
Он обхватывает бабушкину руку с гранатой своей ладонью и, не глядя на меня, говорит негромко:
– Коля, уходи. Быстро.
Я не хочу уходить и только делаю несколько шагов назад.
– Так, Петровна, подходим. Руку вытягивай. Сейчас, как только скажу «Давай!» и уберу руку, бросаешь эту железку вниз и бегом назад. Как крикну «Ложись!» – падаешь на землю лицом вниз.
Бабушка открывает рот, но сказать ничего от страха не может и только кивает.
– Давай! – Граната булькается в выгребную яму. – Раз, два, три… Ложись!
Иван Ильич бросается на меня и валит на землю.
Раздается звук, будто лопается огромный пузырь.
Земля подо мной дрожит.
А потом что-то зашуршало и зашлепало сверху и пошел такой запах…
Больше всех досталось Ивану Ильичу. Ну, и нам с бабушкой немножко.
Можно сказать, что мне повезло. Бабушка принялась греть воду, чистить керосином и стирать одежду. Заставила нас с Иваном Ильичом вымыться целиком и так захлопоталась, что забыла меня отодрать как сидорову козу. Она давно обещала, но еще ни разу не делала. И на этот раз тоже. И я до сих пор не знаю, как дерут коз какого-то Сидора.
Хорошо, что мамы не было. Только я об этом подумал, как она пришла. Она большими глазами посмотрела на нас с Иваном Ильичом, на бабушку, на гору грязной одежды, принюхалась и села на стул. Она сразу поняла: что-то произошло. И спросила:
– Мама! Что случилось?
– Ничего не случилось, – ответила бабушка. – Пока у ребенка мать незнамо где пропадает, мы с ним в войну поиграли.
Мама была усталая или расстроенная. Она сказала:
– У меня были дела.
– Ах дела? Дела у нее! – ехидно сказала бабушка. – А ребенок твой – не дело, что ли? Сидишь? Вот и хорошо, что сидишь. Чем свои непонятные дела делать, послушай лучше, что он натворил…