– А чего не под общим наркозом? Не надо анестезии. Так колите, – пигалица зажмурилась и подставила палец.
Орлов пристально посмотрел на девушку. Она что, серьезно?
– Вы меня за живодёра держите что ли?
Пигалица открыла один глаз и развела руками:
– Да тут дел-то на две минуты от силы. Проткнуть ноготь и кровь выдавить. Больнее чем в момент удара уже не будет. Потерплю немного.
Денис поднял бровь:
– Говорите со знанием дела…
Марьяна скорчила страшную рожу и махнула кистью:
– Ууууу… Знаете сколько раз пальцы прибивала? И себе и другим. Не посчитать. Мама говорит что я вообще бедовая. Со мной всегда что-то случается. Колите быстрее уже, – она решительно протянула руку, сморщила носик и крепко-крепко сомкнула глаза.
Денис максимально осторожно колдовал над пальцем, тщательно отслеживая реакцию. Но пигалица оказалась стойкой. Даже ни разу не ойкнула.
– Готово. Принимайте работу, – улыбнулся Орлов, вскрывая пакет с перевязочным материалом.
Она расставила пальцы и повертела ими, оценивающе рассматривая. Будто он её не лечил, а делал какой-то замысловатый маникюр.
– Вот и всё. А вы боялись, – выдала девица, с удовлетворением оценив результат.
У Дениса даже глаз дернулся от такой вопиющей наглости:
– Пффффф… Это я боялся? Вы что-то путаете, – язвительно проговорил он, заклеивая ноготь пластырем.
– Ничего я не путаю. Военный хирург, а такой простой манипуляцией не владеет… Но всё равно спасибо!
У Дениса отвисла челюсть. Пока он подбирал слова пообиднее, наглая девчонка, как ни в чём не бывало, встала, сделала пару шагов назад, грациозным движением откинула длинную косу, резко повернулась… И лоток со стерильными инструментами с металлическим звоном свалился на пол, а чересчур языкатая девица неловко долбанулась лбом о дверной косяк. Вот это красава! Так ей и надо. Мгновенная карма называется.
Денис, прыснул, зажмурился и на всякий случай прикрыл рот рукой, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заржать в голос.
– Простите, извините, – пигалица, мгновенно собрала с пола инструменты, и теперь, держась за ушибленный лоб, ожесточенно боролась с дверной ручкой.
– Королёва! Остановитесь! Сломаете! Отставить, я сказал! – рявкнул Орлов и решительно отодвинул её от порога. Точно, бедовая. Ох и намучается он с ней.
Она повернулась, красная, как помидор, и уставилась широко раскрытыми голубыми глазищами.