– Нет! – Меня раздражал этот неуместный «допрос». – Почему тебя это так волнует?
– Я знаю о твоих трудностях… Мы никогда не говорили об этом, но я все знаю…– продолжил Отто по-отечески, я даже поискал глазами угол, в котором удобней было бы стоять, отбывая домашнее наказание. – Я все знаю про алкоголь, кокаинизм, затяжные депрессии. Но…– он сделал многозначительную паузу, – где и когда ты последний раз видел Макса?
– Около года назад. – Я был раздражен уже до крайности.
– Спокойно, Бруно! Это не праздный интерес, а спросил я об этих двух людях только потому, что мы говорим об одном человеке… Об одном и том же человеке!
Он поднялся с кресла и маятником заходил по мягкому ковру кабинета.
– Что за ахинею ты несешь? Когда Макса забирали врачи, он был невменяем. Да и к веществам он всю жизнь относился скептически, он принимал-то их по-детски, неумело и всегда старался быстрей избавиться от их воздействия.
– Поверь это достоверная информация! Ну и, в конце концов, ты можешь сам убедиться в этом лично.
– Это надо тебе? – Вопрос может, был и неуместен – информация внесла в мое раздражение непонимание и гнев, от этого непонимания.
– Это надо мне и тебе, еще кое-кому и, возможно – самому Максу – Мутанту… Неизвестно кто он больше теперь?
– Хорошо…, но давай не сегодня. Сегодня такой день…
– Сегодня ты можешь наслаждаться, но не тяни с этим. – Он подвел меня к двери, по-дружески положив руку на плечо. – А Ева… Как она тебе?
– Визуально… – да!
Мы рассмеялись, глядя друг другу в глаза.
«Какая нафиг Ева? Этот фанатик довел меня до негативного эмоционального сдвига и спокойно вышел к гостям. Да не мог Макс «мутировать» и начать заниматься тем, что он всегда сравнивал с использованным презервативом… Да чушь… Чушь собачья!».
Захотелось выпить. Нет – напиться в хлам.
Балкон, нацистская символика, подсвеченная фонариками выполненными руками детей. Свежий, слегка морозный воздух успокаивает мой пыл. Я с ухмылкой смотрю на проплывающий мимо дирижабль, на котором играет музыка, а на его корпусе светится надпись:
«С возвращением Отто, мы любим тебя!».
«Идолопоклонничество, нафиг!». – Я был впервые так озлоблен на своего друга.
Мои мысли прервал Итальянец.
– Что с тобой? – Его цепкие пальцы сжимают мое предплечье. – А-а-а, Отто испортил тебе настроение неприятной новостью?