Брат Пустослов задел ногой керосиновую лампу, стоящую на полу, по стене заметались изогнутые тени, потянулись к Тайке, будто хотели о чём-то предупредить. Она не поверила тайным знакам, брат Ждан протянул ей мешочек и предложил взять сухарики. Второй монах разлил по чашкам кипяток, запахло мятой и чабрецом.
– Я помню тот день, – промолвил брат Ждан: – когда пришёл юноша с горячим сердцем.
– Он был влюблён в самую прекрасную девушку, – поддакнул брат Пустослов. – Но она не ответила ему взаимностью. Ей хотелось заполучить богатого жениха.
Тайка словно наяву увидела, как открывается дверь в храм и внутрь входит высокий, статный юноша, а за его спиной ярким ореолом светит серебристая луна. Чёрные кудри, хмурый взор и глубокая морщинка на переносице.
– Упрямый он был, своевольный, – брат Пустослов сделал глоток чая и замолчал.
Тени на стене успокоились, безвольно свесили длинные руки и вслушались в тишину.
– Вы его отговаривали от желания? – спросила Тайка, надкусила сухарик, и хруст эхом разнёсся по храму.