И тут Даша наконец-то поняла, какой акцент был у ее собеседника – это был акцент потомков русских эмигрантов.
– Мне очень жаль, – пробормотала она. – Но… Какое отношение это имеет ко мне?
– Вашего деда звали Николай Андреевич Вельбах.
Даша ахнула. Метр Дюпри продолжал:
– Баронесса Вельбах очень состоятельная дама. Однако у нее нет родных детей, а также близких родственников.
– Я поняла, – Даша кивнула головой. – За ней некому ухаживать?
– За ней есть кому ухаживать! – адвокат недовольно повысил голос. – Некому принять ее состояние. Пока.
Молодая женщина свела брови к переносице, затем подняла их максимально высоко:
– Простите?..
– Наследство может быть передано только мужчине, законному представителю фамилии Вельбах. В том случае, если таковых обнаружится несколько, преимущество получает тот, в чьей семье будет максимальное количество потомков мужского пола.
– Значит, все получит мой отец? – Даша пока никак не восприняла информацию.
– У него есть дети кроме вас? Мальчики?
– Нет.
– В таком случае его шансы минимальны, – отрезал адвокат. – Если только, конечно, ваша матушка не согласится произвести на свет еще несколько младенцев.
– От кого? – растерялась Даша. – От вас?
Впервые за все время беседы гость проявил нечто похожее на человеческие эмоции. Ноздри хищно раздулись, губы вытянулись в тоненькую линию и побелели.
– Госпожа Быстрофф, не вижу ни малейшего повода для шуток.
Даша попыталась оправдаться – ей бы и в голову не могло прийти шутить на такие темы, но адвокат гневным жестом остановил ее.
– В мою обязанность входит ознакомление вас с условиями завещания, поэтому я буду крайне признателен, если вы внимательно, не перебивая, выслушаете меня от начала до конца.
Оставалось только развести руками. Высушенный стряпчий действовал подавляюще.
– Слушаю вас.
– Три месяца назад, на девяностом году жизни, баронесса Вельбах неожиданно узнала, что она вовсе не последняя в своем роду, как полагала долгие годы. Стало известно, что ее родной брат Николай Андреевич Вельбах не погиб на фронте, а был ранен, остался жив и после войны переехал на Дальний Восток…
– Подождите, – Даша потрясла головой. – На какой Дальний Восток? Вы же сказали, что сразу после войны его репрессировали…
– Речь идет о Первой мировой войне, госпожа Быстрофф.
– Ах, вот как… – Даше стало неловко. – Извините, я не поняла. – Она попыталась оправдаться: – Меня же тогда еще на свете не было.