Горячий душ и любимый «Гленфиддик» вернули меня к жизни. Я пристрастился к скотчу так давно, что уже не помню, когда впервые отведал этот божественный напиток. Не знаю, пережил бы я все печали и радости, выпавшие на мою долю, если бы древние кельты не изобрели виски, которое они окрестили «водой жизни». На мой взгляд, ни один другой напиток не способен подарить подобное блаженство и так согреть душу.
Закурив сигарету, я сел в кожаное кресло и окинул беглым взглядом гостиную. Пожалуй, все на своих местах: за десять дней домовой не посмел переставить мебель, а часы на стене не дерзнули изменить калифорнийскому времени, так что сейчас на них было ровно два часа ночи.
Я влюбился в эту холостяцкую студию в самом сердце Сан-Франциско, когда подписал первый контракт с «Сан-Франциско Кроникл». Каждый раз, возвращаясь из аэропорта домой, я, словно ребенок в предвкушении Рождества, с замирающим сердцем открывал ключом дверь, как будто за порогом меня ждали нарядная елка и Санта с подарками.
И вот сейчас, находясь в плену медового скотча, я подумал, что мне чертовски повезло в жизни: у меня есть любимая работа, приличное жилье, неплохой доход, живу я в свое удовольствие. И чего же мне не хватает для полного счастья? Друзья и родители советуют жениться, но, честно говоря, я с трудом представляю себя в роли заботливого мужа. Вероятно, я мог бы завести собаку, кошку или даже попугая, но боюсь, привычки закоренелого холостяка и мои частые отъезды пришлись бы не по нраву животным.
От философских мыслей меня отвлекла почта на журнальном столике, которая терпеливо дожидалась моего внимания. Я быстро просмотрел корреспонденцию и, за исключением пары банковских счетов, без сожаления отправил в корзину кипу ненужных бумаг.
Стрелка часов приблизилась к трем. Усталость от перелета и джетлаг[1] наконец взяли верх, и я решил, что пора немного вздремнуть. Шеф просил быть в редакции не позже десяти.
Утро не заставило себя ждать и явилось, как непрошеный гость, совсем некстати. У меня всегда было странное отношение ко времени: меня не покидало ощущение, что это привычное с детства понятие – самая злая шутка, которую выдумали люди. Мы подчинили себя дням, часам и минутам и стали настоящими пленниками, измеряя жизнь годами и десятилетиями, а не событиями и чувствами.