Где ж свет, чистота,
Какого чертога
Люба чернота?
Разгула и блуда,
Гешефтов тропа?
Уже проходили.
И снова она?
Так чьи вы потомки,
Коль души молчат,
И разум в застое,
И очи не зрят?
Идёте смиренно
Уже третий круг.
Пора бы очнуться
И глянуть вокруг.
15 марта 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
Документальное кино
Как тяжело смотреть документальное кино —
Распахнутое настежь в ТУ ВОЙНУ окно.
Ну как месить топь, грязь бесчисленных дорог,
Когда не чувствуешь уже ни сил, ни рук, ни ног,
И как опять идти в атаку, в тот смертельный бой,
Который будет вновь играть твоей судьбой?!
И сколько жизней прожил ты за тот короткий срок,
Когда бежал под пулями иль сам спускал курок?
Вон на экране в кадре – бесконечны цепи.
И замирает сердце – вдруг кого зацепит,
Вдруг на глазах сейчас уйдёт душа живая,
Безмолвно, медленно на землю оседая.
Как в лютые морозы выживали вы?
(И часто ведь – без пищи, без тепла и без воды.)
Бросались в ледяную воду или на штыки
(А кто-то лопал в этот час в Ташкенте шашлыки),
Сгорали в танках, самолетах, на земле
(Вон в Белоруссии везде – кострище на костре),
В подлодках, как в могиле, оставались навсегда.
Зимой вам памятником были глыбы льда.
Гляжу сквозь слёзы на безжалостный экран.
Он приближает вас, все ближе, вот и первый план —
Измученные лица Тёркиных, солдат.
Для всех четыре долгих года не смолкал набат.
А ведь уничтожал вас двадцать лет подряд
Безбожный жуткий новый строй, кровавый каганат!
Тогда исчезла, затаилась где-то сила духа.
А тут, поняв – совсем земле погибель и разруха,
Воспряла и народ надеждой, верой окрылила.
В какой Россия жесточайшей схватке победила!..
Что ж нам теперь упорно так твердят про холокост?
Вся Русь была – кровавое сраженье и погост.
Простите нас, все воины, ушедшие давно.
Простите нас, отважные, кто жив ещё.
14 марта 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
Тонкой кистью
Опять берём из искушений всё подряд,
Мешаем золотой песок бездумно с пылью.
Уже давно нам по плечу шута наряд
И даже трудностей нежданных изобилье —
Ведь тянем дружно мы единой бечевой
Корабль, идущий без конца против теченья,
И очень странен, непонятен рулевой,
Хотя надеемся – прошла пора крушенья.
Пожалуй, наверху лишь учат свой урок,
Устроив семинар-круиз за счет народа.
А в тисках роскоши как не продлить всем срок?
Глядишь, и в «трудностях» проявится порода.