Сайя затрясла головой, мыло попало в глаза. Машинально вскинула руки, чтобы протереть их, однако Дайтор спихнул ее со своих ног, с головой погрузил в воду. Придавил за шею, удерживая у дна. И сквозь слой мыльной воды рассматривал широко открытые глаза, устремленные на него. Руки, вцепившиеся в его локоть и сжимающие его.
Любопытно, что от борьбы отказалась, освободиться не спешила. Одна, а потом вторая ладони отпустили его и с плеском упали в воду. Встревожилась гладь поверхности, заплелось темной паутиной волос дно ванны.
Прежде чем начала захлебываться, Дайтор с яростным рыком выдернул ее на воздух. Встряхнул. Сильнее, а Сайя надрывно закашлялась, закрыв лицо руками.
Наглотаться воды не успела, от щелочи сильно щипало глаза. Темнота постепенно отступала, вместе с тем осталось дикое сожаление, что следователь не довел дело до конца. Еще минута, всего лишь шестьдесят быстрых ударов стрелки, и ее мучения бы закончились. Кто-то бы поплакал, кто-то порадовался. Подавляющее большинство людей и не заметило бы ее отсутствия.
Дайтор выглядел непроницаемым. Холодным. Статуей, наблюдающей за ее попытками отдышаться.
Сайя вытерла слезы, и они тут же собрались снова.
– Ты же сделаешь все, чтобы меня осудить, – хрипло выговорила. Начала дрожать. Вода остывала. – Меня отправят в каменоломни в лучшем случае. Либо убьют.
– Так и будет.
Сайя с трудом проглотила спазм, сковавший горло при насмешливом ответе. Абсолютно обнаженного мужчины, который еще пять минут назад дарил ей ласковую заботу. И который сейчас занимал место в ванне напротив нее и равнодушно соглашался с ее скорой участью каторжницы.
– Почему ты меня не убил? – прошептала, до боли сжимая под водой руки.
Дайтор вздохнул. Как сожалел, только вот неясно, о чем.
– Я как-то потерял одного обвиняемого, – сказал. – Довольно глупо вышло: он взлетел на воздух. Второй раз такого не случится. Страдает моя репутация, знаешь ли.
Сайя вытерла нос. Умыла лицо, добавив к мыльной воде еще немного соли. Ждать от него эмоций было бесполезно.
– Вода уже грязная, – сказала. Хотелось отключиться и ничего не ощущать. Но кто бы ей позволил такую роскошь. – И холодная. Если нет цели меня заморозить, то нужно заканчивать с мытьем.
Невесомая улыбка пробежала по лицу Дайтора. По всей видимости, он еще не закончил с ней. С собой, скорее. Все еще был возбужден и намеревался насытить свое эго, привести себя в норму единственно предпочитаемым им способом. Не просто так начал вновь выпытывать о Джуне. По-иному, казалось, он не может, без боли, которую причиняет сам себе.