– Что? – спросила Айхылу не вытерпев этого затишья. Она смотрела на полысевшую голову отца, где волосы жили отдельными островками, но и эти жалкие клочья он не удосужился помыть хотя бы раз с момента её приезда на летние каникулы. В нос ударил стойкий запах перегара, Айхылу поморщилась и закрыла ноутбук готовясь к тому, к чему готовилась всю жизнь, каждый божий день, но так и не привыкла.
– Как в школе дела? – спросил наконец Фанис и Айхылу хотелось заржать как лошадь, едко так, колко, чтобы до его пьяного мозга дошло, о чем он спрашивает, но она сдержалась. Годами выработанная практика «не беси пьяного отца» работала и сейчас. Казалось, даже стены дома в периоды его запоев стыдливо затихали, лишь бы не дать повода этому получеловеку устроить тиранию домашним.
– Пап, я в университете учусь, уже второй год – спокойно сказала Айхылу, наблюдая как отец удивляется, чешет зад рукой и смотрит на дочь с вопросом. Потом видимо память возвращается, а с ней возвращаются и его опасения.
– По мальчикам там не шляйся, поняла меня? – рявкает он, отдохнувшие ноги просят движений, и он встает. Зачем он сюда пришел, Фанис не знает и не отдает себе отчета об этом уже с двух часов дня, как сосед по лестничной клетке пришел разобрать батареи на кухне. До батареи дело не дошло, оно замерло на том моменте, когда откупорилась первая бутылка водки. Сосед трепался о какой-то новой бабе этажом выше, часто повторял слово шалава, а Фанис кивал и глазел, как наполняется его отцовская кружка прозрачной жидкостью.
– Не шляюсь – односложно отвечала Айхылу, мозг просил «уходи, иди пей, уходи». Она не шлялась, даже не ходила по свиданиям и не потому, что росла в строгой семье, а потому, что учеба была тяжелой, а в промежутках заполнялась работой. Беднота семьи словно переехала вместе с ней в большой город, холила и лелеяла её, ежедневно заставляя чувствовать себя неуместно в кругу одногруппников, что приезжали на своих тачках, делали фотографии на дорогие телефоны, а Айхылу пользовалась старой моделью, на которую если сделать фото, то потом один черт будет знать, кто на снимке. Да и непривычно она смотрелась в кругу белокурых красавиц, со своими черными волосами и узкими глазами. Очевидного булинга в группе не было, но невидимую стену Айхылу ощутила в первый же день. Может будь она поуверенней, то вписалась бы в круг новых знакомых, может если бы не забивалась в дальний угол и присматривалась к парням на первых рядах, у Фаниса бы появился повод отлупить дочь, но его не было, она была другой.