– Амира!
Она вскидывает голову, бросает на меня взгляд через плечо. На мгновение из-под капюшона плаща грубой ткани показывается полное, раскрасневшееся лицо. Я дома уже две недели, вижу сестру каждый день, но меня по-прежнему поражает, насколько она изменилась с тех пор, как погиб Афир. Под жесткой, сердитой наружностью, в глубине горящих угольно-черных глаз, сестра – увядший цветок.
Она останавливает лошадь, выскальзывает из седла.
– Имани, что ты тут делаешь?
– Могу спросить то же самое. – Я тоже спрыгиваю с лошади, обвожу ладонью бескрайнюю равнину. Ржавый песок и каменные насыпи – словно развалины могильников. – Ты же знаешь, что в Пустоши нельзя. Здесь нет дозоров.
Сестра катает камень по песку остроносой туфлей:
– А, так Далила к тебе прибежала. Шустрая. Язык у нее как помело.
– А у тебя ручонки вороватые, – парирую я. – Ты украла ее лошадь.
– Мне пришлось! Раад сбежал. Видишь?
Следую взглядом за ее указательным пальцем. И правда, безрадостную глушь пересекает цепочка следов от копыт, которая неумолимо направляется к щербатым красным горам. Я взмахиваю рукой.
– Да пусть. За стенами он всегда ведет себя безобразно, поэтому, вообще-то, и не должен там бывать.
– Потрясающе. – Амира забирается обратно в седло. – Знала бы, что помогать ты не собираешься, не стала бы останавливаться.
Хватаю поводья ее лошади, стискиваю в кулаке:
– Ты должна его отпустить, Амира.
Она бросает на меня пугающе яростный взгляд. А когда-то сестра была волоокой, улыбчивой, она любила занятия по траволечению и ярко красить лицо. Умная, как мама, но наделенная творческой жилкой, Амира вечно с головой ныряла в книги об отважных королях и еще более храбрых королевах. Какой нежной она была, кротче мышки в грозу. Потом погиб Афир, и в ней проявились резкие черты, которые я, кажется, никак не сумею сгладить.
– Раад – лучший среди нашего поголовья. Чего это мы должны его бросить?
Я имела в виду вовсе не коня Афира, но мне не хватает духа об этом сказать.
– Он принадлежит не мне и не тебе, чтоб иметь право голоса. Он принадлежит Афиру.
Сестра кивает на подернутое дымкой солнце:
– И Афир считает, что мы позаботимся о Рааде в его отсутствие.
Что-то неожиданно горячее вспыхивает, ноет в висках. Горло сдавливает, будто на нем сомкнулись пальцы.
Год прошел.
– И что? – Сестра устремляет взгляд на мою руку на поводе лошади. – Раад знает, что Афир где-то там. Поэтому и норовит сбежать всякий раз, как оказывается за стенами. Он пытается нам что-то сказать. Если б только мы слушали.