Его разорванная чуть ли не пополам одежда была дорогой и модной – он обожал ввязываться в драки, и совершенно неожиданно мог полыхнуть в нем гнев. Впрочем, в отношении своих друзей и знакомых он всегда бывал ровен, сердечен и даже несколько подобострастен, но любое колкое замечание или даже просто проявление неполной учтивости со стороны незнакомца или группы незнакомцев он воспринимал как призыв к битве. И он молниеносно бросался в бой, если видел перед собой людей сильных и угрожающих, он кидался на задир с такой откровенной готовностью, похожей на с трудом скрываемую радость, что сразу же рождалось подозрение, что он только этого и ждал. В такие моменты у его друзей возникало неприятное чувство, что долгие, любезные и по-своему даже напыщенные беседы, которые он с ними вел, были для него лишь средством убить время в ожидании очередной нелепой стычки с каким-нибудь озлобленным прохожим или неприветливым охранником. Сидя с ним в кафе или блуждая по улицам, заходя в кинотеатр или же выходя из мраморных вестибюлей научно-исследовательских институтов, тусуясь с ним на бирже или на рейве, встречая его в кулуарах власти или же в муаровых коридорах безвластия, его друзья и подруги с тревогой замечали, что, поддерживая с ними разговор, даже роняя кое-какие дельные или занятные замечания, вызывающие на его собственном лице подобие кроткой и несколько опустошенной улыбки, Мельхиор в то же время с какой-то сонной злобой оглядывался вокруг, словно выискивая у себя за спиной или же за спинами тех, с кем он общался, потенциальных обидчиков и грубиянов. Именно их он по сути желал встретить вместо тех многочисленных друзей, которым он готов был заранее простить любой проступок, любую выходку, любую дерзкую или унижающую его шутку. В драках он не взвешивал ни свои силы, ни силы противников, из-за чего часто бывал бит, впрочем, безудержная отвага и космическая злоба заменяли ему силу. Он никогда и нигде не учился драться и, по сути, драться не умел, не занимался ни восточными, ни западными боевыми искусствами, но ярость вспыхивала в нем так внезапно, что он способен был причинить обидчикам серьезные физические увечья, даже если их было много или же они не на шутку превосходили его своими боевыми качествами.
В силу этих обстоятельств друзья не слишком любили его, хотя его отзывчивость, его готовность помочь, его обширные знания и умеренное остроумие не вызывали сомнений. Да, нам не совсем повезло, что мы видим этого драчуна в самом начале нашего непростого пути, но зато в его компании мы встречаем трех прекрасных дев, причем прекрасны не только их лица и тела, но еще прекрасны их души, излучающие ароматы более тонкие и волнующие, чем духи, которым эти девушки отдавали предпочтение. К тому же эти три молодые женщины принадлежали к разным народам. Три страны, подарившие им жизнь и родной язык, словно бы приложили особое усилие, чтобы выпестовать существ, воплощающих в себе именно тот тип красоты, который мог послужить манифестацией их национальных идей.