– Я уже иду! – воскликнул Дин и, схватив с вешалки куртку, поспешил к чёрной «Импале», припаркованной у полицейского участка.
У Дина имелся свой автомобиль, после страшной аварии шерифу выдали новенький Бронко, но «Импала» напоминала о бывшей хозяйке, и мужчина часто ездил на ней, рассчитывая в будущем подарить сестре, когда та получит водительские права.
Сара дожидалась у кованых ворот школы. Бесцветное здание молчаливо наблюдало за кутающимися в тёплые куртки школьниками. Сара потуже затянула оранжевый шарф, спасаясь от поднявшегося ветра, и болтала с Девиной, жестикулируя руками. Девушки оказались так увлечены разговором, что не заметили, как мужчина со свистом затормозил на парковке, осыпав их первым снегом из-под колёс машины.
– Эй! – сестра, возмущённо шипя, забралась на пассажирское сидение и исподтишка стукнула брата в плечо. – Совсем сдурел?
– Хотел развеселить твою кислую мину, – отозвался Дин, а потом замер, разглядывая яркий элемент гардероба сестры. – где взяла такой шарф?
– Девина дала, чтобы я не окоченела тут, – буркнула девушка, а Дин словно провалился в прошлое, где подшучивал над школьным другом, носящим такой же.
– Ты узнал его, правильно? – спросила Девина.
– Да. Это шарф Тома.
Девина, устроилась на заднем сидении, мысленно представляя, как сложилась бы её жизнь, будь оба брата, все ещё живы. Она не знала Сэма, видела лишь чёрно-белые фотографии, хранящиеся в ящике стола матери. Но прекрасно помнила Тома с его привычкой создавать впечатление умного и чрезвычайно успешного человека, сбежавшего из города Проклятых. Города, где Девине приходилось жить. Она никогда не верила в байки, рассказанные подругой, для неё братья просто оказались не в том месте и не в то время, но странное ощущение пустоты внутри разрасталось с каждым прожитым годом.
– Что с погодой творится? – возмущённо спросила Сара, смотря в окно на проносящиеся мимо деревья, покрытые тонкой пеленой снега.
– Такое бывает, – ответил Дин, внимательно следя за слишком сильно знакомой дорогой.
– Словно сама природа злится на нас, – девушка надула пухлые губы и, сложив руки на груди, уставилась на брата.
Дин впервые серьёзно задумался над её словами. Десятая Осень и правда выдалась ужасной: пронизывающие влажные ветра сменялись бесконечным мокрым снегом и аномально продолжительными ливнями, словно сам город противился его отчаянной задумке, отталкивал, проявляя самый настоящий протест.