Сейчас они мало чем отличались от листопадников-рабов. Да и мы тоже – нам выдали серые робы, надсмотрщики запрещали выходить работать со спрингклингами. Приходилось оставлять тэ в бараке. В первый раз я очень переживала, что мой клинок просто выкрадут. Этого не произошло. Все-таки Железный король не хотел навлечь на себя гнев Зимы. Или он таким образом хотел показать нам, что не боится?
Среди рабов была девушка лет семнадцати, с кожей цвета меда и длинными золотистыми волосами, заплетенными в косу. Она сидела на полу, бережно потирая забинтованную руку.
Я уже видела ее раньше. Это была одна из тех солнцелюбов, что привлекли мое внимание. В ее глазах, больших и карих, читалась не только усталость, но и глубокая, безнадежная печаль.
Что-то подтолкнуло меня к ней. Я выскочила из барака, не дав опомниться парням.
– Привет, – тихо сказала я, присаживаясь рядом с ней. – Как тебя зовут?
Девушка с изумлением подняла на меня глаза, словно не понимая, что я к ней обращаюсь.
– Самми, – прошептала она наконец. Я уже боялась, что она попросту разучилась говорить. – А ты… ты тоже из Летосвета? Ты не похожа на солнцелюба.
Сердце мое сжалось от нехорошего предчувствия.
– Нет, – ответила я, стараясь говорить как можно спокойнее. – Мы были там… недавно, но мой родной край – Ледомор. А ты… ты давно здесь?
Самми горько усмехнулась.
– Уже два года, – сказала она. – С тех пор, как сломала руку в Летосвете. Меня посчитали неугодной, матери Гортензии пришлось передать меня листопадникам. Железный Король прислал за мной своих Угасших. И мать… мать ничего не смогла сделать, она согласилась отдать меня им. Даже не дала никакого напутствия. Мне кажется ей было плевать.
Я внимательно слушала ее рассказ, чувствуя, как леденеет кровь в жилах. Значит, Угасшие… И их не так уж и мало, раз Железный Король может позволить себе использовать их в качестве головорезов. Это не сулило нам ничем хорошим.
– Угасшие… – медленно проговорила я, обдумывая услышанное. – А много их здесь? В Осенраде?
Самми покачала головой.
– Не знаю, – сказала она. – Говорят, что их держат где-то за городом, в старой крепости. Но я их больше никогда не видела. С того самого дня… И не хочу видеть…
Она вздрогнула и замолчала, кусая губы. Я положила руку ей на плечо, желая поддержать, но она отшатнулась, словно от ожога.