Я рассказывал о своих успехах Грохочущему небу, а он слал мне восторженные мыслеобразы. А потом вдруг предложил:
– А подайся на конкурс Вирских поваров?
В ответ я отправил кучу сомнений, но Грохочущее небо настоял, и мы вместе заполнили анкету. Он посоветовал приложить побольше визуальных образов.
Когда спустя долгие десятки мне пришло сообщение со сдержанным поздравлением, я не верил.
Когда я поднимался на лифте к станции, я не верил.
Когда меня везли на скоростном корабле к Центральному Вирскому Узлу.
И поверил, когда вышел из влажного номера, чтобы познакомиться с девятью другими поварами, отобранными по всей республике. В холле немолодой топец с разноцветными (по последней моде) отростками осмотрел меня с глаз до кончиков конечностей и презрительно прогудел:
– Откуда ты только вылез такой, деревенщина?
Вот теперь я почувствовал себя неловко, нелепо, самонадеянно. Словом, жизнь вернулась в обычную колею. И это меня неожиданно взбодрило. Я как никогда внимательно слушал инструкции, осматривал приборы. Нам дали полдесятка, чтобы изучить кухню и доступные ингредиенты. Большую часть из них я видел и радовался каждому узнаванию, как полипчик.
В день кулинарного соревнования меня чуть не выплеснуло наизнанку. Я шелестел конечностями, задевая ими мебель, и даже чистый бассейн не мог меня расслабить. И тут пришел мыслеобраз от Грохочущего неба. Я увидел его глазами огромную кухню в центре арены, где будет проходить конкурс. Он прилетел! Прилетел болеть за меня!
Радость переполняла меня, вытеснив прочие переживания. Перед лицом человека, который столько поддерживал меня, я не должен сплоховать.
Выйдя на кухонное поле боя, залитое ярким светом, окруженное камерами, я решительно взболтнул всем, что у меня было, и бросился к столу. Я резал, измельчал, вымачивал, грел и переливал с такой скоростью, будто у меня было восемь верхних конечностей, а не четыре.
Суп вышел просто идеальный. Не зря я столько времени потратил на изучение сочетаний. Он переливался всеми оттенками топской радуги, даже в вазе показывая чудесные завихрения.
Судьи обошли нас всех с полным вниманием. Они обсуждали вслух цвета и текстуры, температуру подачи и размер кусков. Я не знал, на что и надеяться, опустошенный, но верил, что сделал все для победы.
И когда прозвучало мое имя, тот заносчивый топец скинул на пол свою кулинарную шапку. Я торжествовал.