В допросную я вернулся свежим, бодрым и готовым к переговорам.
Молодой следователь при моем появлении суетливо поднялся, чуть не опрокинув стул, и дрогнувшим голосом представился:
– Л-лейтенант Юрский. Н-никита Сергеевич.
– Баженов Аркадий Иванович, – ответил я и склонил голову в легком поклоне. – К вашим услугам.
Юрский снова покраснел и сел, жестом предложив мне последовать его примеру. Шаткий стул под моим весом жалобно скрипнул. Черный вдруг недовольно заворочался где-то совсем рядом, проверяя на крепость мои щиты. Я мысленно шикнул на нетерпеливого дракона и сделал еще одну попытку дотянутся до Изумрудного Бергера. В ответ ничего.
– Аркадий Иванович, согласно показаниям потерпевшей, Федосеевой Зинаиды Васильевны, вчера в четыре тридцать утра вы находились по адресу Гороховая, дом пятнадцать, вели себя грубо, распускали руки, позволяли себе оскорбительные высказывания в адрес потерпевший…
Я нахмурился, тщетно пытаясь вспомнить оную Зинаиду Васильевну, и ожидаемо не смог. А потому задал первый интересующий меня вопрос:
– Заранее прошу простить мне мое любопытство, Никита Сергеевич, но сколько лет многоуважаемой гражданке Федосеевой?
– С-семьдесят восемь, – быстро ответил Юрский и позволил себе еле заметную улыбку.
– Я был пьян? – на всякий случай уточнил я, а руки сами по себе потянулись в карман за сигаретами, которых не было.
– Здесь к-курить запрещено, – строго проговорил Никита Сергеевич и положил на стол открытую пачку. Я взял одну. Покрутил в руках. Поднес к лицу, вдыхая сладковатый запах дешевого табака. Юрский молчал.
– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил я.
– А сами-то что думаете?
– Около четырех был трезвым как стеклышко. Вышел на срочный вызов. На Сенную площадь.
– Вызов? – уточнил Никита Сергеевич.
– Я хирург.
– Ах вот оно что…
– Что? Я в глаза не видел вашу Федосееву.
– А она ут-тверждает обратное. Что л-ломились в ней в дверь, угрожали расправой. И не только.
Не удержавшись, я громко фыркнул и рассмеялся. И хохотал до тех пор, пока на глазах не выступили слезы.
Юрский терпеливо ждал, пока я закончу истерику, и только потом протянул мне зажигалку. Я благодарно кивнул. Поднес к губам измятую сигарету и закурил. Выпустил в потолок струйку сизого дыма, невольно сравнивая себя с Черным, и спросил:
– Сколько?
Никита Сергеевич удивленно моргнул. Я недоверчиво вскинул бровь.