– Кажется, ты не совсем так запомнила ее слова, – возразила Камилла.
– Возможно, я немного приукрасила. Но, как по мне, они все боятся, что ты легко могла бы нарисовать нелестные, но ужасно правдивые портреты их благородных обнаженных вялых стручков.
Камилла закрыла лицо руками, пытаясь выбросить из головы этот образ.
До того как уйти, Флер, мать Камиллы, говаривала с лукавой улыбкой, что с радостью наслала бы целую армию блох в спальни самых мерзких дворян. А затем проследила бы за тем, чтобы насекомые искусали их зады, и на следующем балу им постоянно хотелось бы почесать ниже пояса.
Мысль о чопорных благородных лордах и леди, которые изо всех сил пытаются соблюдать правила приличия с зудящими задницами, вызывала у Камиллы некое извращенное ликование. При всех своих недостатках Флер с ее злым чувством юмора умела рассмешить дочь.
– Она не писала? – тихо спросила Кэтрин.
Камилла покачала головой.
– Нет. Думаю, она отправилась исследовать мир, как всегда и мечтала.
Кэтрин отпила шерри, дав Камилле время собраться с мыслями. Она всегда испытывала противоречивые чувства, когда речь заходила о ее матери. Хотя в первую очередь на ум приходили замешательство и одиночество, нахлынувшие на нее, когда Флер ушла.
Однако именно мать рассказывала маленькой Камилле истории, слишком невероятные, чтобы быть правдой. Она повествовала о темных королевствах, кишащих необыкновенными существами: богинями и демонами, вампирами и оборотнями. Были там и семь принцев-демонов, один порочнее другого.
Камилла сворачивалась калачиком на диване рядом с мамой, закрывала глаза и мечтала.
Пьер тоже внимательно слушал эти истории. Камилла подозревала, что именно волшебная манера речи мамы вдохновляла отца-художника писать на холсте сцены из ее фантазий.
Поначалу Флер была в восторге от творчества супруга и поддерживала его в том, чтобы он не переживал о титуле, следовал своей страсти и открыл галерею. Но когда он стал одержим идеей запечатлеть мимолетные небылицы из ее рассказов, то принялся требовать от нее все больше историй и описаний. Флер разозлилась, затем заскучала и замкнулась в себе.
Оглядываясь назад, Камилла понимала, что все было очевидно. Флер стала беспокойной, почти каждый день уходила из дома, а когда наконец возвращалась, все равно не успокаивалась.