Ася увидела на балконе смешной коврик с тигрятами. Кто-то повесил сушиться. У подьезда две девочки играли в мяч.
Ходил дворник и что-то переносил.
Все было как обычно.
Потом было все как во Сне: свидание с Асей. Радость. Кафе. Потом неожиданно ему стало плохо. Сердце. Ася вызвала Скорую и поехала с ним в больницу. Провела там целую ночь, а показалось, что целую жизнь…
А утром, после завтрака в столовой больницы, она поехала домой.
Когда она приехала на свою любимую улицу Гурьянова, 19, то увидела, что ее Дома и половина Дома 17 – НЕТ…
Ночью был взрыв… Теракт…
Погибли ее родители. Сосед Олег Петрович. Сестры Галина Петровна и Жанна Петровна. Девочки, игравшие вчера в мяч. Такса Олега Петровича чудом выжила…
Это было 8 сентября 1999 года. Ночью. В 23 часа 59 минут 58 секунд…
Посвящается светлой памяти мирных людей, погибших во время взрыва в Москве, на улице Гурьянова, 19 и 17…
В ту ночь погибло 100 человек.
«Ни один человек, не вкусивший горечи
Истинного отчаяния, не в состоянии
Схватить истинную сущность жизни, как бы
Прекрасна и радостна ни была его
Собственная».
Серен Кьеркегор
Стоял жуткий мороз. В этом году, в декабре, было по-настоящему холодно, потому что к знаменитым якутским морозам добавился еще и лютый, зимний ветер насквозь пронизывающий деревянный, ветхий домишко, где жила Света с горькой пьяницей-матерью по прозвищу Верка Швабра. Когда-то веселую, черноглазую студентку педучилища друзья и знакомые звали Верунчик, Верочка, а сейчас все больше звали Веркой и еще чаще «Шваброй». Она работала уборщицей в кинотеатре «Лена». Жили они в Якутске, в Заложном районе, Света была сахаляркой, в Якутии так зовут людей у которых родители разных национальностей. У нее были серо-голубые добрые глаза, мягкие щеки, волнистые, слегка вьющиеся, светлые волосы. Одевалась она, обычно, в шерстяную, школьную форму (школа покупала ей одежду) и в подшитые валенки. Дома было очень холодно, опять кончились дрова, а на новые не было денег и топили чем придется, а иногда ночью девочка тайком подходила к поленнице соседей и быстро хватала одно-два полена и убегала.
Отца своего Света не помнила. Из далекого детства особенно (отчетливо) помнила, как когда-то давным-давно ездила с мамой в пионерлагерь, где мама работала воспитательницей, а она отдыхала. Была она тогда толстенькая, ходила в красивых, нарядных платьицах, с огромными бантами в косичках. Сейчас это был худой, даже истощенный ребенок одиннадцати лет, с синими кругами под глазами. Дома она одевалась в ситцевое штопаное платье с васильками (с китайского рынка) и длинную, материнскую кофту неопределенного цвета. Когда-то она была, наверно, серой.