Она посмотрела на Николая и улыбнулась. Найдя окошко камеры, на котором отчетливо виднелся коридор и их запертая дверь, она нажала на него. Маленький прямоугольник раскрылся на весь экран.
Всё чисто, – шепнула она заговорческим тоном. Мне было очень хорошо, милый. Вся эта «опасность» с коллегами за дверью меня несказанно возбуждает.
Света поправила платье, подошла вплотную к Николаю и нежно поцеловала в губы.
Я побежала, Коль. Сегодня нужно задержаться часа на два, чтобы доделать документы на послезавтрашний рейс. Если подождёшь, поедем вместе на такси. Я вчера сделала плов – в кои-то веки поешь нормально.
Посмотрим. Да, кстати, с каких это пор ты пьёшь кофе с айтишниками? И откуда ты знаешь их по именам?
За пловом расскажу! Света улыбнулась, игриво посмотрела на него, отдала планшет и скрылась из виду.
На телефоне Николая, лежащего рядом с клавиатурой, высветилось уведомление о сообщении. Он провел пальцем по экрану.
Сообщение от «Солнышко»:
«Люблю тебя, милый. Дождись меня пожалуйста»
Николай уставился в телефон, его палец завис над сенсором. Света впервые за чуть меньше, чем полгода их отношений, написала, что любит. А он не говорил и не писал ей об этом ни разу. Николай задумался, а что он чувствует к ней. После прошлых длительных отношений он контролировал все свои нежные чувства и привязанности, не позволяя даже мысли о них зародиться в его голове. Время шло, и постепенно он забыл, что значит испытывать к кому-то что-то нежное и яркое. Единственным, но крайне редким источником эндорфина был меф. Но за полгода знакомства со Светой что-то в нём изменилось. Она своей добротой, нежностью и заботой проложила не просто тропинку к сердцу Николая, а построила восьмиполосный автобан без ограничения скорости, и сегодня его торжественно открыли.
Он ещё раз, теперь уже тихо вслух, прочитал слова «Люблю тебя, милый».
Николай повернулся к монитору и расслаблено откинулся в кресле. Света своим «люблю» пробудила его, словно лучик солнца, попала в самую глубокую тьму души Николая и растопила ледяную корку, из-под которой в его голову хлынуло счастье, в кои-то веки не вызванное синтетическими усилителями. «Ядерный пиздец! Я и забыл, как это здорово», подумал он. Ощущение перманентной похоти к Свете внезапно трансформировалось во что-то большее.