– Ну, конечно, конечно, это хорошо, доченька. Парень он просто замечательный! И кольцо красивое. И всё у вас получится, малышу нужен отец.
Кира тряхнула головой, не поверив собственным ушам, Елена так с ней почти никогда не разговаривала.
– Вообще-то кольцо так, подделка, но он обещал подарить настоящее.
Кира тоже выдохнула, подошла к Елене и обняла её, сидящую:
– Спасибо, мам.
«А я всё-таки думала уговорить её на аборт».
Из сумочки тренькнул телефон – пришло сообщение, Елена взяла телефон и направилась к себе в комнату.
– Мы там тебе ужин оставили, – вдогонку сказала Кира.
– Спасибо, – Елена не обернулась, – я сегодня ужасно устала.
Всё мгновенно вернулось на привычные рельсы, Кира насупилась и буркнула:
– Ты всегда ужасно устаёшь.
Устаёт ли он когда-нибудь? Ест? Спит?
Стоит мне среди ночи встать в туалет, как из динамиков я слышу его вездесущий голос: «Всё в порядке, мамочка?»
Про свою работу он рассказывает скупо и вскользь, не может не рассказывать совсем, надо ему. Технарь какой-то. Судя по одежде, которую он мне покупает, и продуктам, которые привозит, деньги у него есть.
По периметру подвала стоят датчики движения. И он видит и слышит, когда я перемещаюсь ночью, когда мне предписано спать.
В кровати датчиков нет, иначе они бы сигналили каждый раз, когда я ворочаюсь с боку на бок во сне. И под кроватью их тоже нет.
Радость от полученной скрепки притупилась. На смену радости пришёл страх. И за себя, и за девушку, которую он собрался сюда привезти. Он её закуёт – так же, как меня. Слишком много риска. И зачем мне заточенная скоба, если в моём распоряжении могут оказаться кухонные ножи.
Одновременно в голове предательски выстукивает надежда: «Это твой шанс, шанс! Бог с ней, с этой девчонкой, всех не спасёшь, зато можешь спастись сама».
Я кручусь с боку на бок – сон не идёт. Он дал мне ясно понять, что не остановится, если я сделаю хоть что-то неправильно.
Сумасшедший ублюдок!
Сквозь тусклый свет ночников я смотрю в крохотное оконце под потолком. Мокрая трава поблёскивает в мерцающем лунном свете. Ночь, проникая сквозь толстое тонированное стекло, заполняет собою углы и пустоты подвала, делая всё одинаковым, сумеречно-призрачным, ложится на плечи, и я сама себе кажусь призраком.
Он всегда говорит, что заботится обо мне. Что всё для меня и ради меня. И что он точно знает, как лучше. Иногда я начинаю ему верить.