Поддев ногтем печать, я сорвал ее. Образ волчицы на сургучной кляксе беззвучно упал на стол, но при этом она будто продолжала смотреть на меня. Я развернул лист бумаги и начал читать.
С первых строк я не мог поверить написанному. Слова Ольвии шли в такой диссонанс с мыслями, только что посетившими меня, что мое сердце сжалось и дальше не билось, а вздрагивало, словно кто-то сжал его холодной рукой.
Я оторвал взгляд от бумаги, и пальцы судорожно смяли ее, хотя я еще не дочитал письмо. Хотелось выкрикнуть: «Как это может быть? Как она может писать такое? Я не верю, что с ее стороны наши отношения были несерьезными! Не верю, что она решила остаться с мужем!». На самом деле такого просто не могло быть, ведь она много раз говорила, что Малгар сделал ее несчастной и она много бы отдала, чтобы навсегда порвать с ним! Как может такое быть, что она снова решила быть с ним?!
Подавальщица для меня появилась будто из пустоты, как появляется призванное магом существо. Со стуком поставила тарелки, сказала что-то. Я не понял ее слов и просто кивнул. Я почувствовал аромат грибного супа и жареной рыбы, но прежде, чем обратить внимание на еду, все-таки дочитал письмо, хотя не желал этого делать.
«Мы уезжаем, в ближайшее время. Не знаю точно когда. Может завтра. Я молю богов, чтобы это случилось скорее. Скорее потому, что очень боюсь за тебя: боюсь, что Малгар узнает о тебе и тогда случится непоправимое. Еще раз прости, мой дорогой. Наверное, тебе очень больно. Мне тоже, но такова жизнь, и мы должны не только играть в нее, но и жить в ней, а значит хотя бы иногда быть твердыми и принимать правильные решения. Целую тебя последний раз и на этом прощаюсь. Пожалуйста, не ищи со мной встречи, иначе ты погубишь меня и себя!», – были последние строки, написанные ей. Я свернул письмо, сунул его в карман, чтобы позже перечитать еще много раз и попытаться понять женщину, которую я особо выделил для себя и полюбил.
– Не знаю, что там, но Ольвия была очень расстроенной, когда просила меня принести вам это. Еще знаю, она уезжает сегодня с мужем и в этот раз она вернется не скоро – едут куда-то далеко, – сообщил Гурвис, когда я убрал письмо в карман.
– Что она просила передать еще? – мои пальцы едва не согнули ложку.
– Она просила взять с вас обещание, что вы исполните ее последнюю просьбу. Так и сказала «последнюю просьбу», и я из-за этого очень разволновался. Ведь Ольвия, хоть и бывает строгой, она на самом деле очень добра ко мне. Она меня успокоила… В общем, это не важно, – Гурвис уставился на жареных карасей в тарелке и, не желая смотреть на меня, произнес: – Пожалуйста, пообещайте, господин Ирринд. Я не смею вас брать обещания, поскольку я вам никто, но сейчас я исполняю волю своей госпожи и обязан исполнить ее так, как она повелела. Представьте, что это не я с вас беру обещание, а она. И еще: это не одна просьба, а две.