…К сентябрю в нашем распоряжении уже был клавишный синтез для этой самой волынки, вступающей перед «Love hurts», открывающей теперь программу («Феличиту» в нашем с Оликом исполнении мы задвинули на второй план).
На афише перед Домом офицеров красовалось «Бит-квартет МЯМЛО» – мы так и не успели стать «Лямура́ми»: Александра Александровича задвинули так же молниеносно, как и выдвинули…
Перед выступлением в гримерке царило веселье: коллектив, впервые полностью оправдывавший свое название квартета, в меру, но явно мандражировал…
– Олик, ты слова твердо помнишь? – посреди общего оживления счел я необходимым «сделать контрольный звонок», имея в виду, в первую очередь, «Love hurts». Но и «Феличиту» тоже.
На мгновение во взгляде его промелькнуло нечто противоположное нашему пред-концертному зубоскальству.
Сосредотачивается, – с удовлетворением отметил я про себя…
Пошли!
Надели гитары на сцене…
Всё… Дело – за Ля…
Эта мощная волынка на клавишном синтезе… Эта чертова волынка…
– Сердца любовь
Сдира-ет в кровь, –
вступил Олик, и у меня в сознании пронеслось: это наше последнее выступление…
– Огонь в груди,
И нет пути
Из этого огня –
Ты поймешь меня,
Ты меня поймешь,
Зная эту ложь –
Любовь, о-о-оу…
Любовь… –
продолжал Олик то, что я… что все мы слышали впервые…
– Каждый, кто мечтал о ней,
Сжег впустую уйму дней,
Каждый, кто ее достиг –
Сердце не смог спасти, –
замолчав… пройдя пару строк на струнах… он продолжил:
– От лживого огня,
Лживого огня…
Ты поймешь меня…
Эту ложь кляня…
Больше мы от него ничего не услышали…
У молча продолжавшего свою партию лидер-гитариста по лицу текли слезы…
Партия вскоре тоже прервалась…
Под молчание зала я увел его со сцены…
Чтоб не сорвать концерт, мы прокатили все, что смогли без Олика.
***
Я видел его еще дважды. Через месяц после нашего последнего концерта я нашел его на молодеченской танцверанде, но не на той, центральной, где я впервые его услышал, а где-то на окраине, где парочки обжимались под совершенно несовместимое с лиризмом обстановки, несшееся с эстрады Элтон-Джоновское:
Дешка Ленин дарит людям счастье,
Дешка Ленин – счастья чемпион.
Не страшны напасти и ненастья,
Если с вами рядом, рядом он.
И без того не слишком жизнерадостное «Sorry seems to be the hardest word» обрело в исполнении Олика еще больший драматизм.
…О дешка! О Ленин!