Месяцок-другой… Вот это новость. И почему-то вместе с гордостью за друга испытываю разочарование. Я не хочу, чтобы он переезжал. Приехав сюда с одной-единственной целью, я даже не предполагала такое развитие событий. Искренне верила, что, живя под одной крышей, нам удастся наверстать упущенные годы. А похоже, я и правда забыла, что мы уже не подростки, кидающие в котов мандариновые корки.
Может, в какой-то момент мы просто стали слишком разными? В конце концов, когда он впервые начал ездить по клубам, я еще тайком подливала в сок родительский алкоголь и коллекционировала плакаты с кей-поп-исполнителями.
После ужина мы быстро убираем осколки и расходимся по комнатам. Сегодня был радостный, но невероятно тяжелый и эмоциональный день. Глаза от усталости слипаются сами, но стоит их закрыть, как мысли нескончаемым потоком снова и снова начинают заполнять собой пространство. Это моя вечная проблема. Все навалилось как-то сразу: новый дом, странное поведение Вадима, новость о его скором переезде. В сотый раз встаю с кровати, дохожу до двери, заламывая руки, и возвращаюсь назад. Нет, это уже перебор! Сколько можно?
Наши с Вадимом комнаты и ванная на втором этаже, спальня его родителей – на первом. Осторожно открываю дверь, чтобы сильно не шуметь и не потревожить тетю Лену и дядю Сережу. Топаю босыми ногами по дорогущему паркету и дохожу до заветной двери.
– Вадим? Спишь? – шепчу и мысленно прибиваю сама себя за тупые вопросы во втором часу ночи.
– Мартышка? – Удивленный шепот.
Странно, что он не спит.
– Можно я побуду с тобой? Не спится.
– Не думаю, что это хорошая идея, – после недолгой паузы отвечает парень.
– Пожалуйста, я буквально схожу с ума, – и в попытке разрядить обстановку добавляю: – Обещаю, приставать не буду.
Тяжелый вздох сменяется тишиной, а потом сомневающимся:
– Иди уже сюда.
Радостная, тут же залезаю с ногами на кровать. Гусеницей кутаюсь в плед и ложусь рядом, положив голову на плечо Вадиму. На потолке тускло горят наклейки-звездочки. Мы налепили их, когда были совсем детьми. Странно, что он так и не убрал их.
– Мог бы снять, – говорю, тыкая пальцем в потолок.
– Не хочу.
Значит ли это то, что это все еще важно для него?
– А помнишь, когда мне было лет двенадцать, мы сбежали на сеновал и смотрели на звезды, валяясь на стоге? – спрашиваю у него.