– А если не смогу? Не выдержу?
Ведунья смотрит мне в глаза.
– Нет уж, ты выдержи, – говорит серьёзно. – Откажешься на полпути – станешь Миру неинтересна. Возиться с обратным переходом он не захочет, и увязнешь здесь навсегда. Если же погибнешь до Финала… – Она запнулась. – Об этом пока сказать не могу. Запомни только: играй до конца; играй на пределе, и у тебя будет шанс. Обязательно будет. Играй.
– А как же… А девочка, с которой мы вместе к тебе попали, она-то как сюда затесалась?
– А ты, голуба, не в курсе, что большинство геймеров – это как раз подростки? Они для Него бросовый материал, юниты. Гибнут пачками, потому что легкомысленны и все, как один, думают, что после смерти возродятся, прочухаются – и снова в бой. Но не получается. Здесь умирают навсегда.
– Гала! – Я, наконец, решаюсь спросить. – А ты? Ты-то как сюда попала?
– Не твоё дело, – отвечает она сухо. – Я свой Сороковник прошла от и до. Пёрла на рожон, потому что умереть хотела, а вот видишь – живу.
Свистит на плите чайник. Гала снимает его с конфорки, вопросительно посматривает на мою пустую кружку.
– Достаточно, – говорю я. – Спасибо. Большое спасибо. Последний вопрос перед тем, как во всё это дерьмо окунуться. Тирекс этот… то есть раптор – это и есть местный монстр?
– Раптор – это твой персональный квест, – терпеливо, словно дурочке, поясняет Гала. – Девочка наша пострадавшая скорее всего попала под раздачу случайно. Так что, голуба, первый этап считай пройденным и радуйся хотя бы этому.
***
– Итак, вводная лекция, часть вторая…
Ведунья отмахивается от разносчика какой-то сдобы. Она-то, отмахивается, а у меня скоро слюна закапает от голода! Одного чаю-то с утра маловато будет… Но Гала морщится, как будто её мутит от одного запаха булочек с корицей, и продолжает:
– Запоминай. Раздача и прохождение квестов подчиняются строгим правилам. Но главное – играть честно и не жульничать, иначе нарвёшься на штрафные санкции, и весьма суровые… Да не верти ты так головой, шея отвалится! Успеешь насмотреться!
Мы проходим через ремесленные кварталы. Гале, похоже, фиолетово, в каких условиях вести обучение; тон у неё, что в собственном доме, что на шумной улице, одинаково ровный. У меня же от новизны окружающего захватывает дух, и слушаю я невнимательно, хотя надо бы посерьёзней: вряд ли кто ещё будет так со мной возиться. Жадно пытаюсь охватить взглядом всё, за что можно зацепиться. По обеим сторонам улицы теснятся оружейные лавки. Лавки, как их здесь называют, а не магазины! В основном двухэтажные, с высоким первым этажом и вторым поменьше, либо с мансардой. Как объяснила Гала, в одном дому здесь и торгуют, и живут, и мастерская во дворе, всё рядышком, а некоторые вещицы доводят до ума прямо на глазах почтеннейшей публики: плетут, шлифуют, полируют, затачивают… Кое у кого товар разложен на мостовой, на расстеленной мешковине, но большинство предпочитает выносные прилавки. Солнце играет в отполированных шлемах, на лезвиях мечей, в кольчужных звеньях. Пахнет горячим железом, угольным дымом; доносятся удары молотов. Мне это всё в диковинку, Гала же обращает внимание ровно настолько, чтобы по ходу выдавать краткие комментарии о новом для меня мире.