– Ладно уж, давай быстрей проходи, болтать нет времени, – смилостивилась смотрительница.
Роун бочком протиснулся в приоткрытую дверь, госпожа Акория прошмыгнула за ним и захлопнула её, что-то щёлкнуло в потайном механизме. Роун понятия не имел, как она запирается, с внутренней стороны дверь была точно такой же, как и с наружней – ни ручек, ни замков, ни стыков. Ему было любопытно как она сделана, но он боялся проявить неприкрытый интерес и спросить. Сразу за дверью начинался сад. Высокие раскидистые деревья стояли сплошной стеной, полностью закрывая обзор. Тропа выложенная камнем, вилась под сенью крон, молчаливая, тёмная, загадочная. Входя с яркого утреннего солнца в это царство полумрака и прохлады, создавалось немного жуткое впечатление, что оказываешься в другом мире. Всякий раз проходя по саду Роун удивлялся, вновь обнаруживая в знакомом уже пейзаже растения, которых никогда не видел прежде. Подобных экземпляров было не встретить в окрестностях Портуса. Эти открытия наводили его на мысль, что помимо его родного края, есть множество других, невиданных им мест, странных и страшно привлекательных. В такие моменты он думал – может быть, когда-нибудь, он увидит ту самую землю, на которой было рождено то раскидистое древо с чудными листьями, или вон тот куст с колючками и большими розовыми цветами, или вот этот непонятный приземистый кустик, с торчащими из сердцевины, похожей на ощетинившееся яйцо, жёсткими листьями. В сущности он не был идиотом или беззаботным мечтателем, а потому неизменно натыкался на прагматичную мысль – а как он до туда доберётся? Ещё немного поразмыслив о походе через Кратмор или плавании через бушующие воды Морвуса, он безжалостно откидывал сладостные мечтания о невиданных краях.
Роун неспешно шагал за семенящей старухой, они ещё немного попетляли по сумрачной садовой тропе и вновь вывернули на солнце. Открылся привычный вид большого прихрамового огорода, множество ухоженных грядок с зеленью, овощами и ягодами. Тут и там, согнувшись в три погибели над грядками, трудились храмовые слуги. Каменная дорожка тянулась дальше, вверх по склону, там она разбегалась лучиками к различным хозяйственным постройкам. Роун уже прекрасно знал предстоящий путь. Вот сейчас они повернут налево, огибая по дуге оранжерею с какими-то иноземными кустами, ещё немного поднимутся в гору по нагретым камням, пройдут мимо мусорной зловонной кучи и упрутся в стену сгрудившихся вместе массивных построек, которые как наросты примыкали к тыльной стороне храма. Это была кухонная зона. Тут распологались погреба – винные, овощные, мясные и сырные залежи, а так же помещения самой кухни, большой и малой, кабинет смотрительницы, несколько комнат для проживающей в храме прислуги. Имелся и большой ледник, на самом нижнем этаже подвала, именно туда они и направлялись. Акория рывком распахнула заднюю дверь малой кухни, просеменила по короткому коридору, вошла в арку малого зала, прошла ещё несколько шагов и застыла. Роун шёл следом, немного повернувшись, чтоб ноша на плечах не задевала стены, поэтому не сразу заметил остановку. Он почти налетел на старуху, но успел вовремя остановиться. Повернув голову, чтоб посмотреть, что-же так заинтересовало смотрительницу, он застыл как статуя, поняв на что он смотрит, вернее на кого. Опёршись на длинный кухонный стол локтями, в кухне стояла девушка. Длинные тёмные волосы рассыпались по плечам и ниспадали на поверхность стола. На ней была надета хламида голубого цвета, простого кроя, похожая на крестьянскую. Она макала свёрнутый в трубочку блинчик во что-то белое, налитое в пиалу, рядом стояла дымящаяся кружка с отбитыми ручками, сильно пахло ягодами и чайными травами. Роун сразу понял кто она, ещё до того, как она подняла на него глаза. Он никогда не сталкивался с ними лицом к лицу, только пару раз видел кого-то из них издали, вот и всё. Но даже увидав смутный силуэт в дали, его сердце подпрыгивало и начинало бухать в горле, а по спине бежали мурашки. Она подняла глаза. Посмотрела сначала на госпожу Акорию, потом на Роуна, её взгляд остановился на его лице. Роун остолбенел, его сердце замерло. Её глаза были как два чистых, тёмных рубина, как бы подсвеченных изнутри. Взгляд был человеческим и не человеческим одновременно. Ему показалось, будто его накрыло легчайшим саваном, окружающее подёрнулось дымкой, в комнате как будто потемнело, звуки исчезли, в голове раздавалось однотонное гудение, как отзвук колокола.