Дальше выяснилось, что мама пострадала едва ли не меньше, чем я! У нее помимо остановки сердца, было легкое сотрясение, ушибы внутренних органов, но без разрывов, гематомы по всему телу и два треснутых ребра. Треснутых, даже не сломанных.
Я не сомневалась, что все было гораздо хуже до появления странного седовласого незнакомца. И причитания удивленных врачей, о том, что мы родились в рубашках, это подтверждали. Они явно считали, что при описанных событиях пострадать мы могли куда сильнее. Добила пересказанная мамой фраза одного из докторов: «странно, что при таких относительно легких травмах случилась остановка сердца».
Вроде я и понимала, что сделала, но старалась не думать об этом. Я воспитывалась в религиозных традициях, хоть и разуверилась еще ребенком. Но сейчас, когда все случилось, задумалась: раз есть такие существа, как тот мужчина, значит, возможно, есть и… бог?
А я, выходит, продала душу дьяволу?
Господи, ну что за бред?! Да как такое может быть? Я точно галлюцинации словила, вот и все!
Мое весьма трепетное отношение ко всему мистическому и загадочному сейчас вступило в нешуточный бой с рациональностью и логикой. И пока последние выигрывали.
Осмотрели нас быстро. В эту больницу привезли всех жертв аварии, и персонал занимался более тяжелыми пациентами.
Меня и маму оставили под наблюдением на несколько дней, объяснив, что затем отправят либо в больницу нашего города, либо домой с подробными предписаниями врача.
Нас поселили в трехместную палату – последняя койка все еще пустовала.
Мы немного поговорили, однако разговор быстро затих. Паника уже схлынула, моя голова нещадно кружилась, а маме было трудно дышать, и мы по обоюдному молчаливому согласию решили подремать.
Проснулась я уже на следующее утро, когда врач пришел делать обход.
Пока он осматривал мою мать, я лежала и просто наблюдала за происходящим, вставать, а уж тем более что-то делать, не было никакого желания. Я чувствовала себя так, словно меня пропустили через мясорубку, а потом слепили заново из того, что осталось.
Доктор посмеялся над тем, как я описала свое состояние, и предупредил, что во второй половине дня придут сделать перевязки.
День тянулся бесконечно медленно. Учитывая, что с сотрясением мозга нельзя делать абсолютно ничего, только и оставалось, что лежать и думать, думать и лежать.