Во-первых, Валентино жил в этом же доме, как раз над амбарными воротами, на втором или третьем этаже этого старинного строения, смотря с какой стороны дома посмотреть.
Во-вторых, он жил там со своей женой, которая возникла из абсолютной темноты коридора, когда они поднялись в нему на крыльцо. Это была маленькая сухонькая старушка, которая была одета в длинную крупной вязки кофту, какие-то нелепые валенки, а на голове у неё красовался вязанный берет. В глубине квартиры видны были отблески телевизора.
– Ничего себе у них домашняя одежда, – вполголоса сказал Алекс, осторожно пожимая протянутую старушкой ладошку.
– Пьячерра, – представилась та.
– Очень приятно, Алекс, – представился Алекс.
– Пьячерра, – протянула хозяйка руку Нике.
– Очень приятно, Ника, – глядя на старушку во все глаза сказала Ника.
Та же процедура была проведена с Лорой.
Валентино вынырнул из глубины комнат с бутылкой вина и вручил её Алексу.
Рассыпаясь в благодарностях, компания выкатилась на улицу. Вино и остатки печенек, нашедшихся в багаже, были им ужином. В кухне сидеть было неуютно, спустились вниз, поёжившись от холода, сквозившего из амбарных ворот. Ещё раз осмотрели скульптуры. Там, где несколько ступенек вели к кровати, взгляд притягивал черный провал с уходящей в темноту лестницей. После вина было уже не так жутко, как поначалу. Отыскали выключатель. Свет озарил винный погребок. Бутылок там не было, зато был мощный дубовый стол почти во всю длину и вдоль него две дубовые же скамейки. В общем, ничего особенного, но Лоре было жутковато от мысли, что придётся спать в кровати, под которой была эта чёрная пустота.
Вино слегка развеселило их, они устроили фотосессию в мастерской, немного поболтали и собрались спать.
Ника с содроганием думала об одинокой ночёвке наверху. Лора, тоже с содроганием, думала о холодной ночёвке внизу.
Что думал Алекс неизвестно, известно только, что он первым принял душ, и, в одной пижаме бодро сбежал вниз. Есть подозрение, что он заснул, едва только смог проникнуть под многочисленные одеяла и покрывала.
Утром Лору разбудили шаги наверху. Точнее, самих шагов слышно не было, зато вполне осязаемой была труха, сыпавшаяся ей на лицо с деревянных балок, подпирающих потолок.
«Дому, может и тысячу лет, а этим балкам, верно, две тысячи, – с досадой подумала она. Вылезать из-под кучи одеял не было никакого желания. – Так вот почему раньше ночевали в чепчиках. Если в комнатах стоял такой дубак, то чему удивляться».