– Это стало модно – встречать Новый год в лесу.
– Я встречаю его так с детства… Вы ко мне несерьезно относитесь, – неожиданно заявила Галина.
– Нет ничего серьезнее несерьезности…
Пожалуй, он говорил слишком много, радость, наполнявшая его, торопила и укорачивала фразы. Несколько раз они не поняли друг друга. Оказалось, что уже минут пять они говорили о разных вещах и – что самое интересное – мнение их совпадало. Возможно, для того, чтобы никогда не спорить, надо всегда говорить о разных вещах. Тогда у собеседников не будет общей почвы для спора. Непонимание пошло им только на пользу. Они сначала рассмеялись, а потом поговорили о трудностях общения, о том, что самое тяжелое, – у нее это прозвучало с личным оттенком, – когда тебя не понимают. Когда ждали троллейбус, он предложил пройти пешком.
– Пойдем, – сказала она просто.– Устала сегодня… Вообще устала…
Она сказала это таким тоном, как будто уже лет десять они муж и жена. Это ему не понравилось. Он предпочитал пока оставаться в рамках легкого, ни к чему не обязывающего разговора. Виктор не был готов к переходу в иную тональность. Да и у нее эта интонация вырвалась случайно и повисла в воздухе.
– Оказывается, кроме алкашей, есть еще и олкоши. Правда, трудно догадаться, что здесь покупают обычное молоко? – Виктор кивнул на буквы, оставшиеся на вывеске магазина: ОЛ КО. – Молока вам не нужно?
– Странно, вы так спросили, будто у меня маленький ребенок…
– Это вы так услышали.
Он подумал, что у нее действительно может быть ребенок. Но эта мысль его не затронула. Он не мог представить ее, сегодняшнюю, с ребенком. Для этого ей чего-то не хватало. Вероятно, ребенка. Виктор успокоился, бессознательно полагая, что нечто приходит к нам только тогда, когда мы в состоянии его принять. Хотя, скорее, мы вынуждены принимать то, что готово прийти к нам.
– А в этом доме,– кивнула Галина, – живет сестра Марата Казея. Очень интересная женщина. Если у меня будет сын, я назову его Маратом.
– Каждому человеку нужно давать его собственное имя.
– Я все равно назову Маратом,– упрямо повторила она и неожиданно добавила: – Если будет…
И опять его задела ее интимная, какая-то избыточно доверительная интонация. Было в ней что-то, что могло испортить сегодняшний праздник, и он инстинктивно не замечал этих интонаций, пропуская их, замалчивая.