А если электричка не придет? – лениво попробовала напугать себя Аля. И так же лениво возразила: Чего это не придет-то? Должна. По расписанию-то. Но по расписанию-то и игра должна быть один раз, а не три. Пофиг. Не придет и не придет. Тогда доплетусь до базы и сыграю в третий раз. Хотя чего глупости придумывать, как уж не придет электричка, скоро уже, вздремнуть-то не успею.
Солнце играло на сомкнутых ресницах, заливая глаза разноцветными пятнами. Ничего страшного, сонно подумала Аля. Все равно увижу и уж точно услышу. Рельсы задрожат и воздух над ними тоже, а потом она подлетит со свистом и затормозит, шипя и подаваясь впере-ед… И наза-ад.
Аля подалась вперед и проснулась оттого, что стукнулась лбом о спинку переднего кресла.
Электричка замедляла ход.
– А-аль, – сказала Алиса, тормоша за плечо. – Подъем, подъезжаем.
– Сейчас, – ответила Аля, не открывая глаз и не отрывая лба от ненавистной тканевой обивки ненавистного переднего кресла ненавистной электрички. – Секунду.
Открывать глаза не было ни сил, ни смысла. Что она тут не видела?
Она выдохнула и встала, не жмурясь, но и не глядя на постылый вагон и на постылую деловитость Марка и Карима. Встала, глядя под ноги, и шагнула назад, не поднимая взгляда и выжидая – неизвестно чего. Вдруг что-нибудь изменится. Вдруг что-нибудь придумается. Вдруг случится что-то новое.
– Аль, все нормально?
Не случится ничего нового. Никогда.
Аля молча кивнула и побрела, так и упершись глазами в подсохший за время пути пол. Она мимолетно пожелала воткнуться во внезапное препятствие или улететь, кувыркаясь, в результате экстренного торможения электрички, ее дерганья, подпрыгивания, да хоть падения под откос – чего угодно, лишь бы небывалого еще. Но не случилось ни препятствия, ни подскока с обрушением. Ничего нового. Так и дошла Аля до тамбура вслепую, не сделав, кажется, ни одного движения, отличного от предыдущих дублей. Даже к стенке на последнем оттормаживании привалилась плечом точно так же.
И дальше будет так же. До самой игры, которая как раз окажется иной, но кончится все равно тем же – смертью либо другим способом вышибания духа и возвращением в электричку.
Как будто в ней дело.
Или именно в ней?
– Аль, не тормози, стоянка две минуты! – крикнула Алиса с перрона.
Все уже вышли и возились с вещами, одна Алиса тревожно смотрела на Алю. Сама, главное, не верит, а поди ж ты, тревожится. Хотя в этот раз про «не верит» говорить рано, я же ей еще ничего не пыталась рассказать. И пытаться не буду. Понятно, что без толку.