Был в толпе и Пашка с друзьями, радостно швырявшие вверх шапки. Потом он расспрашивал определявшихся на постой бойцов о брате, но никто о нем не слышал. Николай как в воду канул.
Из центра Пашка тут же отправился на Ланжерон, где получил у Васалаки расчет, а утром направился записываться в Красную Армию.
– И на хрена тебе это надо? – почесываясь и зевая в свете чадящей плошки, спросил Марко. – Мне что красные, что белые – один черт.
– А чтоб такие пацаны, как вы, не жили в катакомбах, – чуть подумав, сказал Пашка. Затем пожал всем руки и исчез во мраке.
– Ты того… Если не возьмут, возвращайся! – крикнул вслед Шкет.
Добравшись в центр города, уже расцвеченный красными флагами, парнишка поозирался и подошел к группе бойцов, гревшихся у дымного костра в сквере. У них выяснил, что запись идет на Канатной. Эту улицу он знал, там находились казармы бывшего юнкерского училища, двинул туда.
Часовой на территорию казарм не пустил и кивнул на особняк напротив: «Топай туда, там набирают». Пашка перешёл булыжную мостовую. Над входом в особняк висел плакат: красный боец в буденовке и с винтовкой тыкал вперёд пальцем и слова «Ты записался добровольцем?»
– Это мы враз, – потянул на себя дверную ручку мальчишка.
Очередь, вопреки ожиданиям, внутри была небольшая, человек пятнадцать.
– Кто крайний?
На него удивлённо уставились, а потом один, по виду студент в форменной фуражке и кургузой шинели, сказал: «Я».
– Зря пришел, хлопче, годами не вышел, – пробасил здоровенный дядька в домотканой свитке.
– Тебя не спросил, – огрызнулся Пашка и пристроился сзади. Очередь продвигалась быстро, зачисленные выходили одни с радостными, другие с решительными лицами, держа в руках бумажки.
– Следующий, – вышел студент, пряча свою бумажку в карман.
В кабинете с высоким потолком и широкими окнами за столом сидели двое в перетянутых ремнями гимнастерках, сбоку в красной косынке – девушка, перед ней – пишущая машинка «Ундервуд».
– Ты чего пришел, пацан? – не предлагая сесть, поднял бритую голову на Пашку старший.
– Как чего? Записаться в Красную Армию, – сдернул с головы картуз.
– Тебе сколько лет?
– Четырнадцать, – прибавил себе год Пашка.
– Рано тебе ещё в армию, топай домой и пригласи следующего.
– И ничего не рано, – упрямо выпятил подбородок. – Я уже раньше служил у красных.