– Ты заставил нас побегать. Меня это даже удивило.
Улыбка с каждым словом была все меньше. Но злобы в интонациях я не слышал. Он словно репетировал эту речь. А раскрытие сверкающих глаз при этом всем не менялось. Пристальный взгляд разглядывал каждый сантиметр меня. Под его взором у меня заныли и ушибленная челюсть, и дых, и голова над ухом, и вывихнутое плечо, и даже разбитые костяшки… Я чуть не усмехнулся, что бояться нечего, ведь желудок в кои то веки не болел. Но сдержался.
– Пройдем. – Он поднял левую руку, указывая на дверь справа от меня.
И она распахнулась. Я заметил, что над дверями есть лампочки. Так они автоматические? А ручки для антуража? Изнутри, кстати, ручки не было. Опять допросная. Ладно, в целом, эту игру мы уже знаем. Давай сыграем.
Я прошел в комнату. Глава прошел за мной.
Вокруг были кирпичные стены. Окон нет, камер нет, даже вентиляции – и той не предусмотрено. Пол ровный, бетонный. Посередине комнаты стояли стол и два стула, прикрученные к полу. Я узнал их по мелким дефектам – это была мебель из прошлой комнаты. Т.к. спина после падения на асфальт тоже была не восторге от случившегося, я просто устало сел и начал разглядывать главу этой чертовой секты. Он мгновение, с легкой улыбкой смотрел на меня, но уже не разглядывая, а скорее пытаясь проникнуть куда-то внутрь.
– Для удобства можешь звать меня Полемарх, Игорь. У тебя наверняка много вопросов.
Дипломатично. Интересно. Этот – добрый полицейский? Полемарх – это имя или прозвище? Или самоназвание? Так или иначе, он сел напротив меня, сложив пальцы домиком на уровне груди.
– Куда делся Ян? – зачем-то спросил я, хотя мне было совершенно все равно.
– Ты знаешь, кто такие Охотники?
– О, Ян тоже спрашивал… Нет, не знаю. Мне вас хватает более чем. Дримланс…
– Ты запомнил наше название, – лидер секты расплылся в улыбке. – Охотники – чем-то похожи на нас.
Ну, так я и думал. Секретные организации в целом все похожи друг на друга, не так ли?
– Тоже психи и рушат чьи-то жизни?
– Думаю, что даже больше нас. Но в будущем. Кулон, что ты видел на шее Яна – их инструмент. Я хотел бы извиниться за состояние нашего брата. Когда Ян использует эту шутку, это его… как бы сказать… дестабилизирует. Психически и физически.
Я молчал. Если он думает, что на что-то мне ответил, то все совсем наоборот.