– Заметил…
– Вы посмотрите на него, заметил он. Ни позвонил, ни озаботился.
Чемодан, заполненный уже наполовину, словно бочка для казни, вызывал приступ удушья одним своим видом. Когда она заполнит его полностью, все будет кончено.
– Да… Как вошел, тут Джек…
– Ты еще собакой прикрываться будешь?!
Шаг не туда… Что сказать? Что сделать? Руки похолодели. Во рту пересохло. Я так и стоял посреди комнаты минут пять, пока она собирала чемодан. И не мог ничего сделать. В голове проносилась вся наша совместная история. Знакомство, первые свидания, гулянки с друзьями, Алые Паруса, учеба, свадьба, настолки, вечера за сериалами… Это мы вместе завели Джека. Ездили к ветеринарам. Вместе выбирали квартиру. Делали ремонт. Чуть не разругались тогда в первый раз. Но все же обошлось? Вместе выбирали этот самый чемодан…
– Оксан… – тихо сказал я севшим от переживаний голосом. – Не уходи, а? Мы же… Мы вместе с тобой… Да считай всю жизнь. Оксан…
Я невольно протянул руку к ней. Чемодан громко стукнул колесами о ламинат.
– Игорь, с меня хватит. Какой смысл надеяться на мужа, если все равно все делаешь сама? Если что-то случается, то тебя никогда нет рядом. То работа. То эти твои игры. То эта проклятая Думская!
– Я брошу, Оксан, сегодня же брошу. Все, бросил!..
– Ой, оставь, пожалуйста! Пустые обещания. Сколько их было. – Она уверенными шагами двинулась из комнаты, остановившись в проходе. – Вот света не было. Где ты был? Где и с кем ты был, Игорь? Я опять вынуждена была все решать сама!
Я сделал шаг к ней, – она к двери.
– Постой, погоди, давай поговорим, Окс!
Я нагнал ее у двери, чуть не запнувшись о переноску, из которой по прежнему не доносилось ни звука. Как жест отчаяния я ухватил ее за руку.
– Не трогай меня! – взревела моя любимая словно раненая волчица. Такой я ее никогда не видел. Она смерила меня взглядом, на секунду задержалась на переноске. И, словно енот, тащащий коврик, рывком ухватила ее за ручку. Поставив переноску на чемодан, она бросила, выходя за порог:
– Я уезжаю к маме. Сначала измени себя. Потом поговорим.
Дверь за ее спиной захлопнулась. Как-то особенно громко, только и успел подумать я. Зрение стало туннельным. Мир – рухнул. Тело машинально повернулось, сжатый кулак уже летел в стену. Я не успел остановиться. Кулак – в кровь. В стене – вмятина.