Рабыня погибшего Гора Лоиса кричала и рыдала. Рядом стоял помощник старшины Утер и мерил женщину оценивающим взглядом. Сегодня ночью она будет ночевать в его доме. Придется, наверное, взять туда и щенка. Ничего, пара рук пригодится по хозяйству. Кулака, конечно, надо будет дать ему понюхать первое время.
Вон какой борзый, морда вся размочалена, а не хнычет. Стоит возле матери и смотрит вслед ведьме. На лице настоящая взрослая ненависть, как будто собирается отыскать Сестру и поквитаться. Ну, всякую дурь мы из него быстро выбьем. Не таких обламывали.
Вопли рабыни стихали. Над площадью сгущалась тишина, в которой слышалось только слитное дыхание толпы, как огромного испуганного животного. Сборщик тальи нашел взглядом Медафа.
– Эй, как там тебя, старшина? – в голосе шершня было гораздо больше от обычного человека, чем от гордого посланника Канторов.
– Медаф, – с готовностью откликнулся тот. – Мое имя Медаф, высочайший сэн.
– Да, конечно, Медаф, – сборщик взглянул на размазанные по земле останки Гора Лоиса, отвел глаза. – У тебя дома найдется что-нибудь, кхмм, укрепляющее?
– Безусловно, высочайший, безусловно. – залебезил старшина. – Есть вино, привозное, разумеется, арктурианский тальяк, свежайший хаф. Все, чего пожелаете, сэн. Угодно ли вам будет последовать за мной?
– Угодно, – рассеянно пробормотал сборщик, делая знак солдатам сопровождать его и старшину. – Да, мне будет угодно.
Вслед за Медафом жители поселка тоже начали расходиться с площади. Шли, косясь на висевший в небе когг ведьм. Большинство избегало смотреть на рабыню, все еще стоявшую на коленях и на обнимавшего ее сына. Она не поднималась с земли, пока Утер, устав ждать, не подошел к ней. Он молча поднял женщину на ноги и повел за собой к занятому им дому на окраине.
Арктурианка шла покорно, не вырывалась и не спорила. Лишь время от времени издавала грудной задыхающийся всхлип. Обернувшись пару раз, Утер видел, что сын рабыни идет следом. Тащится, волоча ноги, угрюмо вытирает юшку, текущую из носа, и не отстает.
Утер громко цокнул языком. Сегодня он займется его матушкой, а завтра объяснит щенку, где его место. Хорошенько так объяснит, чтобы два раза не повторять. Однако тяжелый у пацана взгляд, аж спину печет. Его бы к Гентору, который сегодня с голыми руками кинулся на самопал, в воспитанники. Здорово бы они поладили.