Через мгновение в дверях появился Гульельмо в обнимку с подушкой почти такой же величины, как и он сам. Светлые кудряшки малыша были взъерошены, а пижамные штанишки, как всегда, сползали.
– Что ты здесь делаешь? А ну брысь отсюда!
– Я не могу заснуть.
Руджеро выругался и спрятал журнал под матрас. Затем, смягчившись, подвинулся, освобождая место для брата.
– Ладно, мелюзга, запрыгивай!
Гульельмо не мешкая пристроился рядом и свернулся калачиком. Комнату озарила очередная вспышка молнии. Они молча ждали раскатов грома.
– Думаешь, Колапеше[3] сможет удержать остров в такую грозу?
– Кто-кто? О чем это ты?
– Ну, Колапеше. Мне Костанца рассказывала. Он держит наш остров!
– Это же сказка, глупыш!
Гульельмо замолчал и задумался.
– Но Коко…
– Почему бы нам не называть ее Костанца? Она уже не девочка.
– Ладно. Костанца теперь уедет от нас, раз она выходит замуж?
Руджеро нашарил на тумбочке спички и сигареты, поправил подушку, приподнялся и прикурил.
– Да, но не прямо сейчас. Может, через пару месяцев. А теперь спи.
Руджеро сделал пару затяжек. Он совсем забыл, что завтра помолвка Костанцы. Должно быть, из-за этого никто не заметил, как поздно он вернулся домой.
– Слава Богу, дождь прекратился!
Сквозь стеклянную дверь балкона Агата вглядывалась во все еще бурное море и небо цвета покровов Пресвятой Богородицы, как говаривала ее бабушка.
Агата вышла на балкон и содрогнулась под порывами ветра, которые проникали под легкую дамастовую накидку, наброшенную поверх ночной рубашки. Но, по крайней мере, этот ветер разогнал последние тучи и унес удушливый воздух вчерашнего дня. Это северный ветер или сирокко? Агата вечно их путала, хотя Доменико много раз объяснял, в чем разница. Буря оставила следы по всему побережью: над рыбным прилавком дона Гаэтано сорвало тент, а проспект Витторио Эмануэле превратился в сплошной ковер из сломанных веток, листьев, досок и мусора, которые плавали в лужах и загромождали трамвайные пути. Взглянув в сторону порта и чугунного здания рынка, Агата увидела, что туда свозят выкатившиеся на улицу бочки, каким-то чудом оставшиеся целыми. «Пресвятая Богородица!» – тяжело вздохнула она, будто ей собственными руками придется приводить все в порядок и устранять разрушительные последствия бури. Агата провела беспокойную ночь из-за ветра и проливного дождя, бивших в ставни, грохочущего, точно канонада, грома и мыслей о Руджеро, который в такую погоду был на улице! Наконец, услышав, что он пришел, она поблагодарила Деву Марию и провалилась в сон, не в силах отчитать сына.