– Твоя правда. Сейчас чуть ли не каждый охотник считает, что добыл заветного зверя! Что-то слишком много убитых Аарымы стало, – усмехнулся Ньургун. – Но я тоже слышал, что тот волк из ватсапа был из тех краёв…
– Это точно. Слухи о смерти Аарымы распространились после того, как он исчез. Да я и сам начал было думать, что зверюгу где-то всё-таки завалили. Ведь его в последнее время тут никто не видел. Но я слышал, что Аарыма отличается светло-серым окрасом, а те волки, которые были на рассылаемых фотографиях, все гораздо темнее.
– Но в любом случае, мы сегодня настоящего матёрого волчару видели. Если что, то получается, я во второй раз в жизни столкнулся со знаменитым Аарымой, – заключил Ньургун, направляясь к печке за добавкой.– Ну, парни, вставайте! Ужинать будем. Малость отдохнули, наверное. Я тут уже суп разлил по мискам, остынет.
– Вася, вставай, ужинать пора, – сказал мужчина в тёмно-серой футболке, обращаясь к лежащему с книгой в руке парню и просовывая выкуренную сигарету в поддувало печки.
Потерявший единственного пса-бельчатника Василий был весь на нервах. Он, как только пришёл в избушку, быстренько ошкурил добытых за день белок и завалился на своё место в сколоченных вдоль длинной стены нарах. По пути схватил с подоконника зачитанную до дыр книгу, которая в охотничьей избушке находилась невесть сколько лет. Но его мысли были далеки от содержания произведения. Он вновь и вновь возвращался к сегодняшнему случаю. «И вправду, матёрый волчара был. Бедную Моойто просто разорвал, как зайца какого-то, аж смотреть было страшно…» – размышлял Василий. Он, конечно, понимал, что в той ситуации ничем не мог помочь своему четырёхногому другу, и оттого нервничал ещё больше.
Некоторое время были слышны лишь издаваемые едоками звуки: стук ложек, довольные сопение и причмокивание. Закончивший вторую порцию супа Ньургун отложил ложку и, вытащив якутский нож, который охотники всегда носят с собой, принялся за мясо. Оно было грудой выложено на столе в большой общей миске. Ньургун заранее высмотрел мясо с костным мозгом и теперь начал аппетитно обсасывать и обгладывать его.
Друзья понимали, что потеря единственного охотничьего пса – это большой удар для каждого промысловика-таёжника. Красивых слов они говорить не умели и потому успокаивали хозяина пса, как могли.