Пришлось мне обхватить взбесившегося соседа сзади, оттянуть на себя и аккуратно уронить на пол. Аккуратно, чтобы не убился, ударившись головой о каменный пол. В СССР всем плевать, при самообороне или защищая кого-то ты убил хулигана. Будешь все равно сидеть.
Алконавт, правда, не оценив моей вежливости, тут же попытался подскочить, чтобы продолжить атаку на соседку, твердя свою мантру про бросившую его жену. На меня он при этом не обращал ни малейшего внимания, видя только свою цель для атаки. Пришлось приземлить его снова, и в этот раз развернуть лицом к полу, и сесть сверху, придерживая его руки и руками, и ногами. Мышцы ног намного сильнее мышц рук, так что в этом положении он уже никуда не денется, и неважно, что у нас большая разница в весе. Конечно, по классике самбо следовало бы заломить руку, но он же в неадеквате, сам не поймет, как руку сломает, выдираясь. Зато потом, протрезвев, будет на меня жалобы писать в прокуратуру, настаивая на возбуждении уголовного дела за членовредительство. Оно мне надо?
Соседка плакала. Выскочила дочь, что-то кричала. Выскочил сам Лисенко, ошарашенно смотря на меня. Домочадцы Лисенко уже поднялись, но находились в откровенном шоке. У сына очки слетели, когда он упал, и разбились. Плачущая жена быстро все разъяснила отцу семейства, и он тут же подскочил, явно собираясь запинать Игоря. Едва успел подставить свою ногу на пути его, которой он собрался ударить моего клиента в район печени.
– Не трожь! – сказал я так строго, что он тут же замер и опустил ногу. Футболист, блин, нашел себе мячик, понимаешь… Хотя и прекрасно понимаю его чувства, и даже разделяю, но опять же, возраст и опыт дают понимание, что будет потом, в заявлении Дубова в прокуратуру:
– Ивлев держал, Лисенко пинал. Так мне и были причинены тяжкие телесные… Прошу разобраться по всей строгости закона с хулиганами, что здоровья лишили…
Марк Евгеньевич, старший по подъезду, тут же на шум появился, и остальные соседи стали подтягиваться. Загит тоже к нам поднялся, вопросительно глядя на меня.
– Что он опять натворил? – спросил Марк.
– Он маму толкнул! Она упала! И брата толкнул! – рыдая, ответила дочь, отряхивая материно пальто.
– И я тоже упал! – добавил студент.
– Это уже ни в какие ворота не лезет, – проговорил Марк. – Давай-ка, Кирилл, – обратился он к сыну Лисенко, – сбегай за председателем в первый подъезд. Одиннадцатая квартира.