Она и раньше замечала, что Ванька-дурак таскается за ней по пятам: то полевой цветок ей протянет, когда она идет мимо, то дикие ягоды или лукошко грибов на крыльцо поставит. Прасковья старалась не замечать его. Что ей за дело до местного юродивого? Он же безобидный – сирота, живёт где-то в лесу, местные его жалеют, подкармливают, кто чем может. А ей что до него? Пусть ходит, пусть смотрит, этого она ему запретить не может. Вот только таких выкрутасов, как сегодня, она точно не потерпит!
«Надо будет всё рассказать Алёше, пусть припугнёт его в следующий раз хорошенько, чтоб близко не подходил!» – решила Прасковья.
Алексей не давал другим парням даже смотреть на свою красавицу-невесту, и Прасковье льстила его ревность.
«Любит меня крепко, раз так ревнует», – думала она.
Алексей и вправду любил Прасковью. Он её ещё два года назад на селе присмотрел – юную, пышногрудую, дерзкую девчонку. Присмотрел и стал терпеливо ждать, пока она подрастёт. Едва девушке исполнилось восемнадцать лет, как он тут же посватался к ней.
Зое, матери Прасковьи, будущий зять пришёлся по душе. Алексей был трудолюбивым, хозяйственным, надежным. «Самое то для моей вертушки Проськи», – так думала Зоя. Семьи сговорились сыграть свадьбу ближайшим летом, сразу после праздника Купалы. Зоя после помолвки начала активно выстраивать семейные отношения. Она то и дело просила Алексея о помощи по дому. Муж её давно умер, и ей очень не хватало мужских рук в хозяйстве. А Алексей и рад был помогать, ведь это был повод лишний раз взглянуть на свою будущую жену.
В темноте узких сеней Прасковья ловила в объятия и бесстыдно целовала жениха в губы – нежно и чувственно, и с ликованием ощущала, как дрожит от страстного напряжения всё его тело. Когда она отталкивала Алексея, его лицо становилось глубоко несчастным. Прасковье нравилось чувствовать эту женскую власть над ним, сильным мужчиной. Поэтому она не верила, что после свадьбы он начнёт ею командовать, как пугала мать. Ей думалось, что Алексей всегда будет таким, как теперь, – ласковым, нежным, послушным, готовым луну с неба достать, если она попросит…
«Алёшенька меня любит. Расскажу-ка я ему про Ваньку. Пусть он его накажет, как следует», – подумала Прасковья, заходя во двор.
Поставив вёдра в прохладу сеней, Прасковья вышла на улицу и крикнула матери: