За моим правым ухом раздаётся мягкий голос:
– Вы не боитесь сидеть здесь на самом краю и совсем одна?
Повернув голову, вижу мужчину, смутно знакомого. Правильные черты лица, густые брови, прямой нос. Пронзительный и при этом тёплый взгляд серых глаз. Меня охватывают удивление, страх, любопытство, волнение! Откуда он взялся? Здесь я всегда одна, если не привожу кого-то сама…
– Это моё любимое место, мне привычно бывать здесь одной, – отвечаю я очень мягко, чтобы это не звучало выпроваживанием.
– Позволите Вы мне побыть здесь с Вами? – так же мягко спрашивает он, и по мне вновь прокатывается волна, снизу вверх, на сей раз – неожиданно тёплая, словно до меня добрался прибой от моря внизу. А после неё – прохлада. Я киваю. Он садится рядом со мной – на край.
Теперь я смотрю на облака, касаясь взглядом его профиля – породистый нос, упорная линия челюсти. Говорят, мужчины не умеют смотреть краем глаза, поэтому им приходится разглядывать женщин в упор.
Но он не смотрит на меня, смотрит на город внизу. А я всё пытаюсь понять, чем же мне так знакомо его лицо? Может, так прозвучал через годы кто-то, кто был здесь со мной тогда? Но кто же, кто? Это неузнавание мучительно и приятно, как невозможность вспомнить слово, как незнакомый тонкий запах, изредка доносимый порывом ветра, как лёгкий зуд на кончиках пальцев…
– Кто Вы? – вырывается у меня само собой.
Он поворачивается, смотрит на меня, широко улыбается:
– Я рад, что Вы спросили. Любопытство такое милое женское качество…
Но ведь это не ответ, понимаю я, удивляясь, что ему удалось не ответить на самый прямой вопрос. И это в моём любимом месте силы! Значит, он маг. Что всё это, о матерь Божья, значит? Мне становится щёкотно под ложечкой.
– И всё-таки, кто Вы?
Он молча берёт мою кисть, поднимает её и целует – в запястье. Бережно кладёт обратно. И исчезает, словно его и не было. И снова по мне словно прокатывается морской прибой – тёплой волной, жаркой, потом прохладной. Это настолько приятно, что будоражит меня. «Кто бы он ни был, у меня будет время разобраться, а сейчас я хочу просто чувствовать», – думаю я, снова глядя на облака. Края их отполыхали золотым и алым, и теперь они просто лежат на небесном холсте, обозначая его глубину. Я улыбаюсь им. Очень нежно.
Пока ветра Вавилона взвихряются вкруг меня…