«И маленький пригорок впереди,
да хоть руками двигай ноги,
но не взойти…».
Взойти куда? На пригорок ли? Вовсе нет! На лунно-календарное небо, властное и недосягаемое…
«Взгляд устремила – не луна, а ноль
(должно быть, кто-то в небо кинул камень)…»
Нескончаемая словесная россыпь Клары Шох – вся об одном. О женском. А женское – о мужском, призванном быть верной частью упряжи живого женского, но вместо этого вечно рвущемся, ускользающем, умирающем, неверном, несовершенном – в своём самозваном величии и своей неотразимости…
Даже Бог – или рождённая большим взрывом Вселенная, не суть! – в стихах Клары Шох предстают могучими, но нелепыми самцами, нуждающимися – сами того не понимая – в женском обрамлении, спасительно сводящем их с их мужского всеразрушающего ума. Женское в этом словесном космосе – Антимир, «чёрная дыра», своей любовной пустотой латающая прорехи звёздно-планетарного маскулинного мироздания:
«…мир тужится, ещё мгновенье
и рвётся временной живот.
А я икры не родила —
лежал живот на животе,
но против правил – я в воде,
а у воды свои дела:
секундой клеить дырки суток,
минутой больший промежуток,
латая непрерывность мира —
взрыворождённого кумира,
и тем людей сводя с ума».
И вновь, и вновь о нём – о холодном и трагически бестолковом, аляповатом и в то же время прекрасном Гамлете, не сумевшем разглядеть в Офелии и своё, и её спасение:
«…нимфея росла белым платьем,
плетями путала ноги,
пить хотела, тянулась к реке
ивовым голосом, гибким смехом,
росой на подрагивающем виске,
водою текла по устам принца,
а он говорил – йорик подвинься,
и в общем портрет сложился:
лет тридцати, обрюзгший,
убийственно меток и зол;
у него бирюзовый берет,
у него полосатый камзол».
О нём, возомнившим себя ангелом, но не удержавшемся от падения:
«Ты так зависишь от себя,
что назначил себя собственным ангелом:
Взмах – к себе.
Взмах – к себе.
Сколько было у меня мужчин, которым я держала руки на горле, как ты сейчас на моём?
Да можно сказать – и не сосчитаешь.
Но у нас серьёзный разговор, поэтому – много.
А как же кольца?
Спросишь ты.
Мне дарили, я дарила, какая разница.
Шаг – кольцо.
Шаг – кольцо.
А ты хочешь дарить браслеты.
У меня такие тонкие запястья.
Видишь?
Падает – звон.
Падает – звон.
Кто может материализовать стон?
Никто.
Влюбишься в другую?
Конечно».
Яростное признание несамодостаточности женского Антимира, по степени отчаянной самораспахнутости оставляющее далеко позади и ахматовское