Но когда вышел на улицу, то, кажется, побледнел. Прямо у проходной топталась Оля. Та самая девушка, из-за которой моя жизнь рухнула.
Нет, я ее не винил, но видеть не хотел.
Девушка сильно располнела. Она и раньше была в теле, но теперь передо мной стояла обабившаяся блондинка. Оля была в голубом сарафане и не потрудилась надеть бюстгальтер. Огромная грудь свисала, как две печальные дыни. Волосы выкрашены прядями и кажутся грязными. Зато на ногах деревенской нимфы красовались модные босоножки в тон платью на платформе и толстом каблуке.
В руках девица держала корзинку, накрытую белоснежным вафельным полотенцем.
Она стояла как-то боком и смотрела в сторону забора.
– Привет, Оль, – прокашлялся, чтобы привлечь ее внимание, хотя очень хотел сбежать.
Просто стало жаль девчонку. Перлась из села, чтобы привезти мне поесть. Обижать не хотелось.
Девушка обернулась, и я попятился. Ее лицо было перекошено. Левый глаз был гораздо уже правого. Рот с левой стороны опущен вниз. Она улыбнулась, заправив прядь волос за ухо, и я увидел шрам от виска и до самой скулы. Бугристый, красный, делающий лицо девушки ужасным.
– Привет, Димка. Вот приехала по делам. Дай, думаю, заскочу, проведаю, – это уже была не та веселая девушка, а лишь ее тень. – Ты мне жизнь спас, а я не поблагодарила.
– Все нормально, Оль. Сама-то как?
– Замуж вышла, – пожала полными плечами девушка. – Дед помер, хату мне оставил. А я на мужа ее переписала.
В голове зазвенело. Зачем она это сделала?
– А кто муж?
– Он из сиженных, – опустила глаза в пол. – Кто ж на меня, такую красивую, позарится. Но Василий хороший. Он сидел ни за что.
– Они все без вины, – достал пачку сигарет и вытащил одну. – Так сколько лет Василию?
– Сороковник. Понимаю, немолод, но мне грех жаловаться. Пашет, как вол, а в постели – ураганище. Вот те крест. Ты, Дим, прости меня, ладно? Давно нужно было приехать, да стыдно было лицо показать.
– Оль, я не злюсь. Все прошло. Жаль деда твоего, да батю. Даже проститься не дали. Но и это переживу.
– Ты куда после службы?
– Пока не решил, – я тихо хмыкнул, нагло солгав. – Время еще есть. Оль, а что с лицом? Это после Витька?
– Да, – потупила взгляд девушка. – Инсульт стукнул. Вот так-то. А если б не ты тогда, то я б уже давно в сырой земле сгнила.
– Ладно, Олька, – я обнял ее за плечи и коснулся губами лба. – Ты береги себя. Я больше в деревне не появлюсь, наверное. Заступиться за тебя теперь некому. Просто живи, Оль. Красота, она проходит. Ты хорошая, правда.