Фаня воспринимала происходящее на сцене, как реальность. И плакала навзрыд над судьбами героев. Переживала придуманные трагедии, смеялась повторяющимся шуткам, замирала при виде умирающего на сцене героя. Уже тогда она воспринимала театр не как зеркало действительности, а как саму действительность.
В этом секрет бесконечного обаяния Раневской. Театральная сцена для неё – живая улица, на которой происходит настоящая жизнь. Для Раневской нет границы между искусством и реальностью – одно естественно переходит в другое. Потому и игра Фаины Георгиевны поражает искренностью, естественностью, необыкновенным реализмом.
Она не получила систематического театрального образования. Да и домашнее образование вряд ли можно считать систематическим – ей не преподавали математику и физику, к которым у Фаины Георгиевны не было способностей, не было и других предметов, без которых образование трудно считать всеобъемлющим и полноценным. Но ей и не нужны были театральные школы и институты. Эта женщина обладала настолько мощным дарованием, что любой педагог мог бы поучиться у неё сам.
В 1913 году Фаня впервые в жизни побывала в Москве. Матушка Милька Рафаиловна, сама завзятая театралка и ценительница классической литературы, повела дочь в Художественный театр имени Чехова – на спектакль «Вишневый сад», поставленный Станиславским.
Здесь следует сделать небольшое отступление. Имя Чехова в семье Фельдманов было в особом почете. Матушка Милька (но не сам Гирш Хаимович, который от искусства был достаточно далек) обожала прозу Антона Павловича. Раневская вспоминала, что однажды, совсем ещё девочкой, застала мать в горьких слезах. Бросилась к матушке с тревожными расспросами. И услышала в ответ: «Чехов умер! Чехов умер!» С Милькой Рафаиловной случилась настоящая истерика.
Впрочем, то же самое произошло и годами позже – когда скончался Лев Николаевич Толстой. Те же слезы, то же неподдельное горе…
«Вишневый сад» оставил у Фани ощущение потрясения. Он перевернул её душу. Вверг в настоящий шок. Девочка (тогда уже девушка) рыдала и смеялась, слушала, затаив дыхание и во все глаза смотрела за игрой великих актеров.
Именно тогда она впервые задумалась о профессии театральной актрисы. Хотя позже говорила, что сама профессию не выбирала, она в ней таилась…