– Обчистила, тварь! – В сердцах прокричал мужчина и едва не расплакался.
Пристору захотелось вернуться домой и назло супруге, во зло категорически не верившей, пустить ситуацию на самотёк.
– Пусть её порвут на куски, как ту корову – ни капельки не огорчусь. Ей Богу! – Подумал Мацей. – Да и детям, если их не тронут, с новой мамкой будет спокойнее.
– Ну, и что ж ты за мужик такой, Мацей, если любая подлость жены заставит тебя отступить от намеченного плана? – Именно это, по представлению Пристора, сказала бы Люцина, находясь сейчас рядом.
Пристору интересно было бы выслушать мнение и других авторитетов, но так уж сложилось, что таковых у него, кроме жены, не было.
– Будь что будет. – Подумал Мацей и завёл трактор.
Он, как истинный мужчина, будет стремиться к поставленной цели, покуда не закончится бензин, а потом продаст стального коня первому встречному за билет на автобус. И пусть только Люцина попробует что-либо предъявить – в том, что обязательно произойдет, будет виновата только она сама.
Либо кое-кто ошибся в математических расчётах, либо трактор сознательно сократил расход топлива, опасаясь продажи – скажи теперь, что у техники нет души, но только в час пополудни Мацей Пристор переступил порог главного полицейского управления Быдгоща. Чувствовал он себя при этом не слишком уютно – давал о себе знать жизненный опыт. К тому же заявился сюда он в непривычном для себя статусе – потерпевшего. Было, по мнению Мацея, что-то позорное в слове «потерпевший». Но было бы справедливым отметить, что в жизни каждого человека рано или поздно наступает момент, когда ему становится так стыдно, что хоть в сугроб садись и засыпай. И плох, глуп и слаб тот человек, что не сумел подготовить себя морально к этому неминуемому событию. Впервые после женитьбы Пристор почувствовал себя хорошим, умным и сильным.
В вестибюле полицейского управления царили беготня, толкотня, мелкие потасовки и нечленораздельные выкрики. Кто-то вбегал в здание, кто-то наоборот его покидал. Были те, кто рвал на себе погоны и те, кто рвал поданные заявления на увольнение. Словом, осуществлялась типичная подготовка к предстоящей реформе, о которой Мацей, безусловно, ничего не знал, а потому воспринял происходящее, как нечто само собой разумеющееся.
– Видать, маньяка ловят. – Уважительно подумал мужчина.