С еврейским вопросом в школе столкнулся в начальных классах. Не помню, как впервые узнал о своём еврейском происхождении, но это обстоятельство ни в коей мере меня не смущало и не расстраивало. Я был евреем и этим гордился, почему – не знаю. Наверное, просто потому, что мои родители были евреями, а они казались мне хорошими людьми. В этом я не сомневался тогда, маленьким мальчиком, и не изменил своё мнение, будучи взрослым дядькой.
В школе постоянно возникали мелкие проблемы на эту тему с учениками и учителями. Я всегда реагировал на эти вещи, но не обидами, а действиями: дрался с пацанами, учителям просто хамил. О своих проблемах родителям не рассказывал, они узнавали о них тогда, когда вмешивалась в них моя руководительница образования – класснуха. Это были взбалмошные, неконтролируемые выступления, на всём протяжении которых и по окончании коих тема доклада так и не раскрывалась, была туманна и расплывчата. Непосвящённые в сюжет люди могли подумать, что это рассказ или политинформация о многонациональной вражде и мести, одобряемой линией партии и лично Леонидом Ильичом Брежневым. Учитывая, то обстоятельство, что на данных политзанятиях отсутствовали представители компартии, она не была репрессирована. Ссылка на Сахалин ей тоже не грозила вследствие того, что происходящие события были и без того на Сахалине.
Девятый класс запомнился почему-то больше. Вероятно, потому, что в отличие от других классов, где я учился без «троек», претензии ко мне были не только по поведению, но и по учёбе. У меня были «тройки». Зато я был в тот период умиротворённым и беспечным, короче – свободным человеком и художником. Где это время? По обыкновению, не напрягался ни в моральном плане, ни в каком-либо другом.
К концу девятого класса дал для себя совершенно чёткую трактовку смелости, которой придерживаюсь до сих пор.
Этому обстоятельству предшествовало два случая. Будучи спортивным пацаном, я всё время занимался каким-нибудь спортом, правда, помалу и несерьёзно. У живущих на Сахалине мальчишек всегда в уважении были зимние виды спорта. Я не помню, как и когда записался в секцию лыжного двоеборья, но какое-то время там занимался. Мы долго тренировались, перед тем как были загнаны на трамплин.
Нас большая группа стояла наверху, мы боялись. Тренер сказал, что, кто пока не готов, может спуститься, мол, в этом ничего особенного нет. Основная группа спустилась. А Брагин, запомнил только его фамилию, взял и прыгнул. За ним – ещё несколько ребят и снизу кричат: прыгай, здорово.